Бульвар Молодых дарований

Товарищи!.. объявляет профоргша решительным басом, в котором улавливается искреннее недоумение… Товарищи! Наша партия, как мы все хорошо знаем, всегда выступала за братскую дружбу народов. И вот сегодня, товарищи!.. у нас в гостях известный профессор из Италии доктор Петруччи. Мы, товарищи!.. тут тётка обводит аудиторию взыскующим взором… мы, конечно, считаем многое в его методике и выводах… ээ… спорным и противоречащим нашему единственно верному марксистско-ленинскому учению…

Вот сука!.. думаю я и неожиданно для себя начинаю громко хлопать в ладоши. Сидящие и стоящие рядом на самой верхотуре, на ступеньках прохода, студенты азартно присоединяются. Не разобравши, в чём дело, аплодисменты подхватывают и преподы в первых рядах.

Мужебаба с буферами ещё открывает и закрывает рот, но её не слышно в буре овации.

И тут, явно решив, что аплодисменты выражают нетерпение зала скорее послушать его выступление, из левой двери на сцену выходит гномик с яйцеобразной лысиной над огромным лбом. Одет он в джинсяры, на ногах трёхдюймовые каучуки, на свободную розовую рубашку с расстёгнутым воротом небрежно накинут песочного цвета пиджачок.

Лицо у гномика удивительно доброе и как бы малость сплющенное по вертикали. Широкий, будто у жабы, улыбчивый рот.

За живым итальянским профессором, стараясь не отпускать его далее трёх шагов, вышагивает, как циркуль, переводчица в легкомысленно-строгой юбке чуть выше коленок и таких сапогах, что по аудитории явственно проносится завистливый женский стон. Хорошо им там, в «Интуристе». Фарца сама плывёт в руки…

Бонджорно!.. говорит гномик залу и поднимает приветственным жестом обе ладони.

Здрав-ствуй-те!.. зачем-то объясняет дежурным голосом переводчица.

Профессор Петруччи терпеливо выжидает, пока интуристовская ласточка договорит это несуразно-длинное русское слово. Потом продолжает, активно жестикулируя обеими руками, на своём певучем и мягком наречии.

Ласточка старательно переводит.

Итальянский профессор явно привычен выступать в иностранных аудиториях, и говорит короткими, в две-три строчки, абзацами. Высказав очередную мысль, послушно умолкает и даже приглашает вежливым жестом переводчицу: давай, мол, толмачь…

Но я вижу, как с каждым таким абзацем, по мере углубления в дебри физиологии материнства и эмбриологии, ласточке приходится всё труднее и труднее. Запинается, подолгу подыскивает слова, морщит лоб под начёсом типа «я у мамы умница»…

Понятное дело… думаю я даже с некоторым злорадством… Это тебе не обслуживать посещение Смольного камарадами из итальянского цека…

Наконец, после нескольких долгих пауз и вежливого ропота в зале, до живого профессора-итальянца доходит этот кризис международного положения.

Аллора!.. извиняющимся тоном говорит в зал профессор Петруччи, вздевая открытыми ладонями кверху обе руки. И немного сконфуженно улыбается своей доброй открытой улыбкой. Потом он что-то быстро шепчет интуристовской ласточке. Та кивает растерянно и циркульными шагами на своих упоительных каблуках уходит, не оглядываясь, со сцены.

Оо-кей!..

Профессор Петруччи, улыбаясь, оглядывает зал. И протягивает к аудитории ожидательным жестом правую руку.

Шелл ви трай ту ду ит ин инглиш?.. говорит он с некоторым сомнением и надеждой.

Мне видно, как переглядываются наши светила в первых рядах. Декан Айвазян что-то шепчет на ухо ректору. Генерал сердито кивает своей лысой кубышкой, оглядывается на зал и, всмотревшись, тыкает начальственно короткопалой лапой

куда-то в пространство.

Я вижу, как встаёт застенчиво из задних рядов наша учительница английского Марина Николаевна. И идёт, тяжело хромая и опираясь на палку, вниз по проходу.

Изысканно-вежливый Привес галантно подставляет ей ручку и помогает взобраться на сцену. Профессор Петруччи с чувством пожимает несмело протянутую руку и говорит что-то с обворожительной улыбкой.

Бедная Марина Николаевна, непривычная к мужскому вниманию, стоит в своей длинной, чуть не до пят, коричневой юбке и чёрной бесформенной кофте, тяжело опираясь на палочку. Ей явно неуютно быть в центре внимания этой огромной, заполненной до отказа народом, аудитории.

Оо-кей!.. говорит с облегчением итальянец… Shall we start then?..

Зал умолкает в ожидании.

Профессор говорит своими короткими абзацами. Марина Николаевна переводит не без труда, иногда переспрашивая в не совсем понятных местах. Бывшая военная переводчица, она медицину не изучала.

Среди светил в первом ряду сидит человечек, до смешного похожий на итальянского визитёра. Это профессор нашей кафедры нормальной физиологии. Такой же маленький рост, несуразно большая яйцеобразная голова. И слегка приплюснутое сверху вниз лицо.

Только вот, в отличие от итальянца, у нашего гномика улыбка лицо посещает редко. И глаза всегда смотрят с опасливым подозрением.