Бульвар под ливнем (Музыканты)

Андрею было приятно, когда его окружили и Маша, и Франсуаза, и Дед. Спрашивали, смеялись. Все понимают. Ну, Павлик, тот всегда на высоте. Сыплет французскими словечками. Кира Викторовна тогда сказала Андрею, что Ладя живет в Бобринцах. Скоро вернется в Москву. И Андрей подумал, что они обязательно встретятся в консерватории. Ладька будет в консерватории. Андрей никогда в этом не сомневался. В Андрея вошло беспокойство, так хорошо ему знакомое и так, может быть, ему необходимое. О конкурсе он старался не думать, потому что понимал, как это серьезно и ответственно. Сколько надо всего преодолеть. Сколько километров! Андрей не хотел об этом ни с кем говорить, в особенности в консерватории. Да и не только в консерватории. Но Рите он скажет. Обязательно. Он не сможет ей не сказать. Рита для него самый близкий человек. Казалось бы, такие простые слова будем готовить вас на международный конкурс, а в этих словах годы и годы работы, все, что ему удалось сделать для себя и что удалось другим сделать для него. Кире Викторовне, Валентину Яновичу, даже Ладьке, который всегда доводил в Андрее все до определьной остроты и скорости. Когда Андрей оценивал заново себя, сомневался в себе и потом непременно побеждал себя. Когда человек слишком счастлив, он может чего-то не заметить, проглядеть. Доверяет себе и окружающим. Он размагничен. Он не боец. Он уже победитель - в собственных глазах, да, это совершенно точно! И тогда его могут победить вовсе не победители.

Вот что имел в виду Валентин Янович. Наверняка. Взволнованность - это хорошо, но взволнованность должна быть обеспокоенной. Ладька... Он ему необходим. Кавалер филармонии и его шпага.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Каждый студент консерватории знает, где Госколлекция инструментов Страдивари, Гварнери, Амати, Гальяно, Бергонци. В исключительных случаях, когда кто-нибудь из музыкантов выезжал на концерты за пределы Родины или на международные конкурсы, по просьбе ректора консерватории или профессора - руководителя по специальности - заведующий Госколлекцией выдавал скрипку или виолончель. И концертант или конкурсант получал уникальный инструмент.

Валентин Янович сказал, что Андрей, если победит на союзном конкурсе, получит из Госколлекции Страдивари. Прослушивание в консерватории Андрей прошел, и Родион Шагалиев прошел. И еще четыре скрипача - двое из Ленинградской консерватории, один из Киевской и один из Саратовской. Родион посмеивался, будто у него подготовлено какое-то нового вида секретное оружие, которое он применит на последнем дне конкурса. Он небрежно помахивал своей скрипкой в футляре из алюминия, легком и герметичном. Кто-то привез ему этот футляр из-за границы. Родион очень им хвалился.

В Родионе была прирожденная инструментальность, скрипичность. Последний технический зачет он играл великолепно. Андрей слышал. У него все сделано, все продумано, он умеет рассчитывать силы. А контакт с залом - это для него проблема.

Андрей нервничал. Но Валентин Янович был невозмутим. Закрывал рукой левое ухо, стоял и слушал Андрея. Теперь он заставлял Андрея играть в разной обстановке, чтобы не привыкнуть к определенным стенам. Об этом предупреждали крупнейшие исполнители - цвет стен, пятно на какой-нибудь клавише (если это рояль), картины, угол, под которым стоял рояль, - все это имело значение, потому что в зале вдруг обнаруживалось, что память вам изменила. А память не изменила, она слишком все зафиксировала. Консерваторский отбор - это игра у себя дома, при своих картинах и стенах, а на союзном конкурсе уже будет другой зал, другая обстановка.

Валентин Янович заставлял Андрея играть во множестве мест. Андрей играл даже на заводе, на испытательной станции. Играть в цехе - это действительно совсем другая обстановка, другие неожиданные ощущения. Ты должен почувствовать масштабность. Чего особенно добивался Валентин Янович. Надо быть уверенным в том, что ты заполнишь скрипкой огромный зал, что тебя хватит на это.

Играл Андрей и на речном пароходике, на котором они с Ритой плыли вечером по Москве-реке. Они плыли через весь город, и Андрей играл. Пароходик был пустой, все сошли с него, и Андрей и Рита были вдвоем на верхней палубе. Когда проплывали через город, Андрею казалось, что он играл для всего города, для всех его улиц, мостов, парков и площадей. Что он заполнял скрипкой город, зажигал в нем огни по горизонтали и по вертикали. Что город принадлежит сейчас ему. Все было понятным, радостным, он жил в этом городе, и город служил ему, и это было главным для него. Это было его счастьем.

Прослушивание на Союз проходило в Концертном зале имени Чайковского. Андрей вышел на первое место. Почему-то это случилось удивительно естественно. Для него. Он продолжал то, что начал. Он мог сейчас победить в своем городе любого скрипача на любом прослушивании, и проделать это спокойно, невозмутимо. Для поездки на международный конкурс было только одно место. Единственное. Андрей его занял.

Родион Шагалиев сказал:

- Купишь себе в Дубровнике такой же алюминиевый футляр.

Андрей кивнул Родиону. Он оценил его мужество.