Бульвар под ливнем (Музыканты)

Играл Андрей и на речном пароходике, на котором они с Ритой как-то плыли вечером по Москве-реке. Они плыли через весь город, и Андрей играл. Пароходик был пустой, все сошли с него, и Андрей и Рита были вдвоем на верхней палубе. Когда проплывали через город, Андрею казалось, что он играл для всего города, для всех его улиц, мостов, парков и площадей. Что он заполнял скрипкой весь город, зажигал в нем огни по горизонтали и по вертикали. Что город принадлежит сейчас ему. Все было понятным, радостным, он жил в этом городе, и город служил ему, и это было главным для него. Это было его счастьем.

Прослушивание на Союз проходило в Концертном зале имени Чайковского. Андрей вышел на первое место. Почему-то это случилось удивительно естественно. Для него. Он продолжал то, что начал. Он мог сейчас победить в своем городе любого скрипача на любом прослушивании, и проделать это спокойно, невозмутимо. Для поездки на международный конкурс было только одно место. Единственное. Андрей его занял.

Родион Шагалиев сказал:

— Купишь себе в Дубровнике такой же алюминиевый футляр.

Андрей кивнул Родиону. Он оценил его мужество.

И теперь Андрей должен был получить инструмент Страдивари. Потому что со дня на день прибудут ноты произведения, обязательного для всех участников конкурса в Дубровнике. Произведение было написано югославским композитором. Исполняться оно будет на последнем туре. На разучивание давалось полтора месяца, и разучивать его Андрей будет уже на Страдивари.

Андрей помнит, как принес его нынешнюю скрипку кладовщик. Как он ее вынул из ситцевой тряпки и положил перед Андреем. Дома был Петр Петрович. Петр Петрович долго жал руку кладовщику, благодарил. Кладовщик смущенно говорил: «Не меня благодарить надо, а его друзей. — Он показал на Андрея. — Это все они». А потом кладовщик и Петр Петрович сидели на кухне и пили. Угощал Петр Петрович. Он ни за что не хотел так вот просто отпустить кладовщика. Кладовщик был теперь его другом. Андрей тоже выпил стакан вина. И все они потом сидели на кухне, кладовщик рассказывал о своей молодости, как работал когда-то у Витачека, а главное, как он видел и слышал еще в двадцатом году скрипки Чернова. Андрей впервые узнал о Чернове. Это был инженер-металлург. Чернову удалось приоткрыть тайну итальянцев. После Чернова никто больше не приблизился к итальянцам. И поэтому кладовщик перестал делать скрипки, пытаться делать. А стал простым кладовщиком. Так он сказал Петру Петровичу и Андрею.

— Вы не добились своего, — сказал Петр Петрович.

— Сломался, — кивнул кладовщик.

Андрей понял тогда слова кладовщика, понял, что такое «сломался». Он сам чуть не сломался.

Чтобы попасть из консерваторского здания в Госколлекцию, надо пройти через буфет на втором этаже и там, через маленькую дверь в буфете, пройти в Большой зал Консерватории. Подняться по лестнице на левую сторону зала и пройти в конец, к высокой двери со звонком.

Андрей поднялся к балконам левой стороны, прошел в конец и остановился перед дверью. Позвонил. Звонок раздался в глубине.

Двери открыл сам заведующий. Он был в одежде красногвардейца. Так показалось, во всяком случае, Андрею: сапоги повыше колен, галифе, гимнастерка с отложным воротником и накладными карманами с клапанами.

— Вот, — сказал Андрей и протянул красногвардейцу бумажку от ректора Консерватории, как мандат.

Заведующий взял бумажку и сказал:

— Проходи.

Андрей прошел вслед за ним через коридор, потом вошел в небольшой служебный кабинет. Машинально оглянулся. Заведующий успел уже прочесть мандат, сказал:

— Не здесь. — Он понял волнение Андрея. И опять повторил: — Они не здесь.

Андрей смутился. Как он мог подумать, чтобы где-то вот так в маленькой комнате хранились скрипки!

— Учишься у Валентина Яновича?

— Да.

— От него часто уезжают студенты на конкурсы. И побеждают.

— Побеждают? — для чего-то переспросил Андрей, хотя сам прекрасно знал всех известных выпускников профессора Мигдала.

Заведующий пригласил за собой Андрея. Андрей, пожалуй, испытывал сейчас такое же волнение, как и тогда, когда поступал в Консерваторию и входил в класс, где сидели знаменитые скрипачи и профессора. Теперь он должен был войти в комнату, где хранились знаменитые скрипки.

Заведующий медленно повернул круглые штурвалы-запоры на гладких металлических дверях, и двери медленно и бесшумно подались. Это были двери как в несгораемом шкафу — толстые и тяжелые. Заведующий и Андрей вошли. И сразу, вот они — под стеклом посередине зала. Часть окон в зале была зашторена, чтобы не попадало солнце. Заведующий зажег электрический свет.

Скрипки лежали на бархате, как лежат в музеях гравюры или медальоны. Были и пустые места: значит, инструменты были выданы. Некоторые скрипки хранились в отдельных стеклянных граненых шкафах. Шкафы стояли на подставках из черного лакированного дерева.

Заведующий открыл один из граненых шкафов и взял инструмент и смычок. Достал из своего накладного кармана белый носовой платок, пристроил на плече и положил на платок скрипку. Поднял смычок.

Андрей не без удивления смотрел на заведующего.