Бульвар под ливнем (Музыканты)

Тамара Леонтьевна слушала его, держала ноты на коленях и проверяла. Она тихонько кивала, она была довольна. Завтра в двенадцать часов официальное открытие конкурса, а в пять часов начало. Жеребьевка и первый анонимный отборочный тур. Жеребьевка — перед самым туром. Жюри не должно знать, у кого из скрипачей какой номер. Выступать на сцене за ширмой. Аккомпаниатор и исполнитель. Давать на фортепьяно для настройки ля — три раза. Не больше. Аплодисменты запрещены. Исполнитель в зале, но он изолирован, спрятан. Он борется один с неизвестностью, закрытый ширмой, и перед ним только микрофон, по которому будет вестись контрольная запись, чтобы жюри могло еще раз прослушать исполнение.

Ко второму отборочному туру, уже не анонимному, будут допущены конкурсанты, набравшие не менее восемнадцати баллов при двадцатибалльной оценочной системе. К финальному туру будет допущено пять скрипачей. Окончательное распределение мест будет произведено персональным голосованием по каждой кандидатуре.

Отель превратился в музыкальную школу. Звучали десятки скрипок. Это была спортивная разминка. Только разминались не простые ученики, а юные звезды европейского масштаба. Но звезда ли ты или просто ученик, разминаться приходится одинаково: гаммы, пьесы и потом наиболее сложные места из конкурсных произведений. «Пробовать „швырнуть“ руку на весь пассаж, прокатить его и вогнать в адрес».

Андрей проверял еще и еще раз, как он все «вгоняет в адрес». И это проверял сейчас весь отель «Босанка».

Тамара Леонтьевна закрыла ноты, сказала Андрею:

— Может быть, достаточно?

Андрей снял с плеча скрипку.

Наступили сумерки. Море засветилось лунным отблеском и придвинулось к отелю, к раскрытым окнам.

Тамара Леонтьевна зажгла в комнате свет.

Андрей посмотрел на белое облачко канифоли под струнами у стойки. Можно загадать, как на кофейной гуще. Андрей взял замшу и стер облачко. Вытер струны. Отпустил винт на смычке и вытер смычок.

Посмотрел на море, которое так придвинулось к окнам. Придвинулся и завтрашний день. И опять все, что он только что делал на скрипке, показалось ему не таким уж удачным. Удачи звучали в соседних комнатах, под пальцами других скрипачей. Может быть, зря стер канифоль и не загадал?..

Тамара Леонтьевна хотела, чтобы Андрей побыл один. Она знала, что теперь музыкант должен быть один. Поэтому сказала, что останется в гостинице, а Андрею предложила проехать в старую часть города, ту самую, которую он видел в проспекте, где завтра в концертном зале бывшего княжеского дворца будут происходить соревнования. Она хотела, чтобы Андрей после себя, после своей скрипки не слушал бы других. Не пытался слушать.

Андрей спустился в вестибюль. Там было много народу. Журналисты, репортеры. И опять ребята, сочувствующие и собиратели автографов. Он увидел Маделайн, она давала интервью. Ее фотографировали. Маделайн была естественной и непринужденной. К ее костюму, рядом со знаком, который выдавался участникам конкурса, была приколота та самая роза, подаренная летчиком. Может быть, Маделайн рассказывала об этой розе корреспондентам, а может быть, отвечала на какие-нибудь подобные вопросы:

— English, Scottish, Irish or Welsh?

— English. My mother's English, too. But my father's Scottish.

— And jour husband?

— My husband's Jrish.[10]

Эти вопросы и ответы на них на английском языке были у Андрея в небольшом разговорнике «An interview»,[11] выданном ему в отеле.

Андрей хотел пройти через толпу. Знак участника конкурса он спрятал в карман. Но все равно журналисты и репортеры узнали его. В больших голубоватых линзах их фотоаппаратов Андрей увидел свое отображение, потом услышал, как мягко захлопнулись шторки затворов.

— Well! Fine![12]

— Thank a lot![13]

Вот она, массовая информация: газеты, радио, телевидение. И все это на высоком международном уровне.

Приятно, но и не очень приятно. Может быть, потому, что ты только претендент, но еще не победитель, и шансы у всех участников еще равны, и отношения у всех с «маскоми» одинаковые. Приятно, когда окружают только одного. Победителя. Когда он становится действительно нужным всем средствам информации. Он один. И говорит, что ему здесь понравилось, а что не понравилось. Он обладатель медали «Орфей» — главного приза конкурса.

Около отеля был установлен стенд с портретами и краткими биографиями скрипачей, и в биографиях часто значилось: премия на конкурсе в Антверпене, почетный знак на конкурсе имени Жака Тибо, диплом в Хельсинки на конкурсе имени Яна Сибелиуса, лауреат фестиваля в Беркшире, в Аспене (в США).