Бульвар рядом с улицей Гоголя

— Баллон, — ответил я.

— Тогда иди прямо сейчас и включи какую-нибудь музыку.

Я включил «Riders on the storm».

— Я увижу тебя когда-нибудь еще?

— Не знаю, — ответила Алиса.

— Кто ты?

Она посмотрела на меня. Ее глаза стали белыми. Без зрачков.

Я вышел на улицу.

Мимо меня, не поздоровавшись, в бар вошел Аркадий. За ним трое в капюшонах.

Когда дверь закрылась, я подпер дверную ручку урной, чтобы с той стороны нельзя было открыть.

Через несколько секунд в баре рванул газовый баллон. Взрывом меня отбросило метров на пять. Я увидел, как из валящего клубами дыма вылетел сиреневый ворон с белыми без зрачков глазами и устремился ввысь.

«Быть чудесам», — подумал я и потерял сознание.

Дом

Вася сел на скамейку возле подъезда. Достал из пачки сигарету. Зажигалка подарила свой последний слабый огонек и сдохла. Во дворе дома было пусто, но сам дом не спал и пялился горящими электричеством окнами в темноту.

Домой идти не хотелось, несмотря на то, что, скорее всего, жена смострячила ужин и ждет, когда Вася вернется с работы. Не хочется в свою уютную квартиру в этой шикарной новостройке. Пускай неудобный первый этаж — решетки на окнах, зимнее урчание снегоуборочной техники, весенние серенады котов, летний гомон подростков и осенний мат алкашей из соседних домов, уютно устраивающихся с ногами на скамейке у Васиного подъезда, словно покалеченные птицы, не способные в преддверии холодов отправиться на юг. Домой не хотелось. Да и не уверен был Вася, что завтра этот дом все еще будет его домом.

Сегодня на работе Толя — сосед Васи по подъезду, живущий на втором этаже, — заговорщически отвел его на перекуре в сторонку и сказал: «Они нас всех тут аннигилируют: я тебе гарантирую». Толя любил говорить словами, в которых чувствуется масштаб и уверенность. «Почему?» — спросил Вася. Толя посмотрел на него так, словно он задал самый глупый вопрос за всю историю человечества. «Смотри. Конвейер не останавливают. Правильно? — не дождавшись ответа, Толя продолжил: — А почему не останавливают? А потому что кушать надо, да? А мы тут как раз кушать людям делаем с графиком шесть через один. А кому кушать? А я тебе скажу, Вась! Аргументированно! Тем, кто по домам сейчас сидит. А мы — не люди? Мы не можем заболеть и умереть? Вот ты же Олю с двенадцатого этажа знаешь? В нашем подъезде живет. Она же у нас тут на производстве вроде как трудится, с розницей работает, в административном корпусе сидит. О поставках договаривается, менеджериха, сука, она, Вась, уже два месяца из дома в мягких тапочках и халатике трудится и зарплату получает. А что она делает? Бумажки виртуальные по электронной почте отправляет, графики рисует, отчетики. С чашечкой кофе в руках. А за что получает? Вот если мы работать перестанем, она что продавать будет?» — «А если она продавать перестанет, в нас тоже не будет смысла, — перебил соседа Вася. — Что мы со своим конвейером, если никто не станет продукцию покупать?» — «А вот ничего подобного, покупатели сюда сами приедут и купят, прямо сюда, на производство. Времена сейчас такие, Вася, судьбоносные!»

Весь день до конца смены Вася думал о том, что сказал Толя, а под вечер начальство сообщило, что конвейер останавливают. Все отправляются в неоплачиваемый отпуск. Первое, о чем подумал Вася: «Ипотека! Сука!»

Вася послушно стоял на проходной, пока охрана проверяла сумку. За ним своей очереди ждал Толя. На его лице читалось: «Лучше бы они нас тут всех аннигилировали».

В автобусе, развозящем рабочих по домам, трещало новостями радио: «В США преодолен психологический барьер в миллион человек, заразившихся COVID-19».

Выйдя из автобуса, Толя отправился в магазин, а Вася сел на скамейку у подъезда и закурил.

Он знал многих соседей по подъезду. На втором этаже над ним жил Толя. На третьем этаже — мужик-вахтовик: его имени он не помнит. На двенадцатом — Оля, та самая, что работает с розницей. Чем занимается ее муж, Вася не знает, но машина у него хорошая. На девятом этаже жил кредитный менеджер, который в свое время помог Васе взять ипотеку.

Зазвонил телефон. «Вась, ты забеги в магазин, крупы купи», — сказала жена и, не дождавшись ответа, отключилась.

Возле магазина стоял муж Оли и говорил по телефону: «А нету крупы в магазине у меня рядом с домом, нету, наконец-то, и бумага туалетная кончилась. Так что давай, включаемся, пора продавать. Я уж думал, зря скупал в таких количествах. Пронесло, ага, сейчас они всё это с моей накруткой купят — никуда не денутся». Олин муж сиял и лоснился. Видно было, что у него сегодня был хороший день.

В магазине Вася купил сигарет. Посмотрел на пустые полки с крупами и туалетной бумагой и вспомнил Толю. «Да я их сам всех аннигилирую», — подумал Вася.