Бульвар

— Так что я Принцу передам? что завтра к утру все будет на месте? — торопливо проговорил Вечный Жид, закругляя ставший неприятным и для него, но обязательный разговор.

— Головы у вас точно будут на месте, ну, если резких движений делать не начнете, а про ограбление ваше дядюшки Филиппа мне вот только что комиссар сообщил, есть желание — спроси у него…

— Вот напрасно ты, Мишаня, так-то вот… вот напрасно… Принц два раза не будет уговаривать… — посланец казался расстроенным, но вероятнее всего, расстроенным провалом совей миссии. — Ну, бывай, Мишаня, не забудь — завтра до утра…

Он исчез так же незаметно, как и появился подле скамейки, а Арнич с удовольствием плюнул на то место, где только что кривлялся Вечный Жид. Вот ведь до чего поганая натура у человека, испортил отличное утро, неторопливую беседу с комиссаром, удовольствие от вчерашней работы и отдыха. И, что всего хуже, не шестым, а каким-то седьмым или даже восьмым чувством Мишель понял, что на сегодняшний день визиты нежеланных гостей не окончились. Это ощущение согнало его с уютного местечка на бульваре.

Арнич, не торопясь, но готовый в любую секунду ускорить движение, что бы не попасться на очередной разговор с защитниками дядюшки Филиппа, поднялся с лавочки, быстро пересек посыпанную песком дорожку, перешел на светофоре улицу и заглянул в ближайшее кафе на первом этаже огромного, старинной постройки здания. В кафе было по-утреннему пусто и просторно, лениво и сонно, и занят был лишь один столик непонятной компанией из трех девиц вида совсем не профессионального, но и не богемного. «Вот интересно, кто, скажите на милость, утром в выходной день может оказаться в пустом кафе?» — подумал Мишель, незаметно разглядывая девушек.

Желание позавтракать не торопясь, с чувством, с толком, с расстановкой у Мишеля пропало после разговора с комиссаром полиции и перебранки с Вечным Жидом, и он, не снимая плаща, прошел к стойке бара, устроился на высоком крутящемся табурете и бросил слева от себя, на оцинкованный прилавок, шляпу. В сонном царстве утреннего кафе бармена, чем-то особо важным занимающегося в подсобке, пришлось прождать минут пять.

— Коньяку, — заказал Арнич, — двести граммов, пепельницу, спички…

И тут же, не дожидаясь, пока бармен начнет шевелиться, расплатился двумя серебряными десятками. Бармен, заметив деньги, сонно уточнил марку коньяка, помявшись, предложил еще кофе, равнодушно выслушал отказ, налил напиток почему-то в два высоких стакана для коктейлей по сто граммов в каждый, отсчитал сдачу и снова ушел в подсобку. Видимо, в самом деле занимался там чем-то интересным. Спал, например.

Конечно, будь у него в этот момент другое настроение, Мишель предпочел бы хорошо прожаренное, сочное, свежее мясо с подливой и — много, но сейчас гурманские мысли остались где-то далеко, возле бульварной лавочки полутора часами ранее. Арнич один за другим легко, без всякого смакования, выпил коньяк из обоих стаканов, закурил, глуша во рту спиртовой аромат дымом и краем глаза продолжая наблюдение за тройкой девиц. «Паранойя? — спросил сам себя Мишель и согласился с собственным диагнозом: — Да, явно выраженная. А чего еще ждать после такого утра?»

Девицы за столиком, беспокойно ерзая на стульях, отхлебывали кофе, откусывали пирожное и без умолку, но очень тихим шепотом трещали о чем-то своем, уже не обращая на Мишеля ни малейшего внимания. Они успели разглядеть и оценить молодого человека, когда он только вошел в кафе и устраивался у стойки, и решили, что тот не сможет помешать каким-то их таинственным утренним планам.

Благодаря выпитому коньяку, Мишель расслабился, но, несмотря на дозу, не захмелел, его организм легко пережигал и гораздо большие порции спиртного, при необходимости, не допуская его до мозга, а усваивая, как простой энергетик. Докурив до конца сигарету, Арнич еще некоторое время посидел у стойки, неприязненно ожидая возможных посланцев третьей, четвертой или какой еще там стороны, пострадавшей вчера вечером. Но никто в кафе не объявился, и молодой человек, не забыв захватить со стойки свою шляпу, вышел из кафе.

В это время бульвар, на котором Арнич провел сегодняшнее беспокойное утро начал оживать. Город просыпался, распахивал окна домов и двери магазинов, выпускал на улицы сотни тысяч людей, желающих прогуляться, купить что-нибудь нужное для дома, сходить в кино на дневной сеанс, встретиться с родственниками и друзьями, поправить пошатнувшееся вчера здоровье в аптеках и барах.

У дверей кафе Мишель чуть прищурился на тусклое осеннее солнышко, выглянувшее наконец-то из-за облаков, потом свернул на узкую пешеходную дорожку и не торопливо зашагал в сторону ближайшего переулка. Всей своей, крайне дорогой ему шкурой Арнич ощущал на себе взгляды десятков глаз, но которые из них просто равнодушно скользили по случайному прохожему, а какие были направлены на него с умыслом, Мишель вот так, накоротке, отфильтровать не мог. Именно поэтому он и направился в переулок, что бы оказаться вновь в тихом, максимально безлюдном месте.

4