Бульвар

Мишель улыбнулся, наблюдая, как по мере его рассказа мрачнеет комиссар, еще бы, алиби получалось великолепное, а главное — ни в одном месте не нарочитое.

— Да, спасибо, месье Арнич, все это мы, конечно, проверим…

— Скажите, месье комиссар, с чего бы вдруг у полицейских властей ко мне такое недоверие, что они готовы тратить силы и время на проверку вполне благопристойного алиби?

— Групповуха с девочками в бане — это благопристойно? — неожиданный пассаж Мишеля резко улучшил настроение комиссара, и тот засмеялся.

— Ну, с точки зрения уголовного кодекса это все-таки совершенно невинное деяние, никак не сравнить с ограблением дядюшки Филиппа…

— Да, — согласился комиссар, — и с точки зрения вреда для здоровья — тоже… А почему вы оказались «на карандаше»? Вас ведь именно это интересует? Месье Арнич, за последние шесть лет вы восемнадцать раз покидали город, якобы по делам своей фирмы…

— Вот уж никогда не вел статистику собственных командировок, — парировал Мишель, не обращая внимания на комиссарское «якобы».

— Так вот, во время ваших поездок, в тех городах, где вы бывали, произошло восемь случаев дерзких, малообъяснимых преступлений, в основном, ограблений банков и частных лиц, связанных со вскрытием сейфов. Вас даже трижды привлекали по подозрению…

— И все три раза отпускали с извинениями, месье комиссар, — уточнил Арнич, ничуть не удивленный, что местная полиция знает такие детали.

— Я знаю, — отмахнулся комиссар, — но отпустить из полиции за отсутствием улик, не значит признать невиновным…

— Я это понимаю, месье комиссар, но и предъявить что-то конкретное, кроме своей интуиции, мне никто ни разу не смог, вот и вы не можете…

— Не могу, — вздохнул комиссар, ему, конечно, неприятно было признаваться в собственном бессилии, но деваться в такой ситуации было некуда, если он планировал еще не раз встретиться с Арничем. — Поэтому и решил просто поговорить с вами в непринужденной обстановке, ведь любой адвокат не дал бы мне такого шанса, реши я вызвать вас в участок…

— Я это тоже прекрасно понимаю, месье, поэтому и пошел вам навстречу, зачем приличным людям усложнять друг другу жизнь, — обаятельно улыбнулся Арнич, продолжая выдерживать тон светской беседы.

— Спасибо, месье Арнич, — комиссар, кажется, собрался подняться со скамейки, заерзал, подтянул ноги, но тут неожиданно задал еще один вопрос: — А как вы относитесь к собакам?

— Я должен к ним как-то по-особенному относиться, месье комиссар? — удивился Арнич. — Не так, как к кошкам, к примеру?

— Нет, можете относиться так, как вам заблагорассудится, — махнул рукой полицейский, изображая добродушность. — Вот только странный факт: вчера во время ограбления квартиры дядюшки Филиппа видеокамеры в подземном гараже и возле дверей в квартиру засняли очень размытый силуэт крупной собаки… как она могла попасть в дом и почему никто ее не заметил?

— Вы задаете очень странный вопрос, — осторожно ответил Арнич. — Особенно, если учитывать, что возле квартиры дядюшки Филиппа меня вчера не было…

— Знаю, что вопрос странный, — вздохнул комиссар, проигнорировав прямой намек на алиби Мишеля. — И что самое удивительное — в тех городах, где вы бывали в командировках, и где происходили вскрытия сейфов и другие невероятные события, некоторые свидетели тоже упоминали присутствие крупной собаки… немецкой овчарки или даже волка…

Мишель откровенно недоумевающе пожал плечами, делая вид, что вопрос и рассуждения комиссара сбили его с толку, и ничего по существу их он сказать не может.

— Ну, что же, месье Арнич, извините за беспокойство, мне пора опять службу…

— И в самом деле, комиссар, приятно было бы пообщаться и дальше, — ответил Арнич с легкой улыбкой, — конечно, без непонятных «собачьих» вопросов, но у соседней лавочки вас уже с четверть часа ждут…

У соседней лавочки и в самом деле почти пятнадцать минут переминался с ноги на ногу маленький человечек в коротком и смешном потертом клетчатом пальто, известный всему Городу старший помощник комиссара, инспектор криминальной полиции по имени Артур Жо. Он успел выкурить три сигареты, не решаясь прервать разговор комиссара с Мишелем, но уйти или просто присесть на лавочку не рискнул. Видимо, дело, из-за которого он разыскивал своего патрона, было чрезвычайным.

Комиссар, сокрушенно покачав головой, мол, дела-дела, куда ж от них деваться государственному служащему, с легким кряхтением поднялся с лавочки и, прощаясь, коснулся пальцами козырька своей кепки. Арнич в ответ вежливо приподнял шляпу и улыбнулся.

А едва комиссар отошел на три десятка шагов, как к нему подскочил инспектор Жо и принялся что-то говорить, фамильярно, но очень аккуратно дергая патрона за рукав пальто.

Слух у Мишеля был великолепный, а тут, как по заказу, притихли у светофора автомобили, смолкли на несколько секунд утки, и Мишель услышал всё.