Бульварный роман. Исповедь алкоголика

Мужского гапатея те места.
Зовутся хер, скажу тебе, старуха.
В душе, где наступили холода
Все гулко, ясно, через чур уж сухо
Пыль белая, была и ты вода
Сколь ты несла для носа, глаз и уха
Ворона скачет, пишет никогда
И эхо, и не молкнет оплеуха
Уходит не оглядываясь Лот
От берега, как гневный кашалот
А за хвостом пустыня соляная
А перед усом буря вод, войны ли
Огонь, обломки зданий, тех я знаю
Что отличались, Боги сохранили.

М(8)

Что отличались, Боги сохранили.
Черты зимы какой-то не земной
Черты лица зимы на бумвиниле,
Оттиснутые беленькой фольгой.
О, нет, не серебро, нет алюминий
И сел на это супер, как влитой
Как сел на тень сознанья снег седой,
Как бабочка сидит на книжном мыле,
Звучит шоссе, И никого вокруг.
Г. А. Иванов едет в Петербург
С французским утюгом и со штанами
Погружен в кузовок тремя томами
И думает повеса молодой
И здесь и в Петербурге я чужой.

М(9)

И здесь и в Петербурге я чужой.
Себе и остальным. Я заключенный.
В себя. Навеки разлучен с любой
Душой. Перед Землей, иконой.
Я жгу свою лампаду шаг земной,
А в легких тихий воздух небосклонный
Колышется невидимой волной
И веткою свисает благосклонной
Цветам числа нет, или счесть их лень
Понятно, ветка эта не сирень
В виду имеет автор звезды неба
Или какой кошмар в саду Эреба.
А то вдруг вспомню Ленинград ночной,
Как летчик самолета над тайгой.

М(10)

Как летчик самолета над тайгой.
Когда динамик хрюкнет, что твой боров,
Испортит связь, оглушен, знаш, вьюгой,
Являюсь я лишь зрителем приборов
Мне облачность закрыла видовой,
Простор. Погода выказала норов,
Куда летишь ты, самолетик мой,
Какой тебя, сиротка, примет город?
Ни Китежбург ли – прошлый Ленинград,
Сокрывшийся под Ладожской водою,
Чтоб не германо-говорящий гад
Не вполз на Невский с гусениц ордою
Шепчу, посадки, Китеж, мне дадите ль?
Как беженец столиц, бомж – небожитель.

M(11)

Как беженец столиц, бомж небожитель.
Алкивиад, собака, взял венок,
Венок померив снял, другой увидел,
Второй надел, и он нам не помог.
Корону мне померить разрешите?
Да отчего ж не спробовать, сынок,
Вороны любят блеск, и вы любите
Сказал мне чей-то тихий шепоток.
И вот я, Ольга, пробую корону
Напоминаю сам себе ворону,
И клювом папиросочку куря,
А лето что ж, дойдет до января,
Покроет снег древа, как победитель,
И вот вхожу к тебе, оправив китель.

М(12)