Булыжник под сердцем

Я поискала Ее Светлость – тщетно. Я уже собиралась прервать сладкий сон бедного регбиста и спросить Моджо, где Джейми, как вдруг заметила ее. Она стояла в углу, а над ней, уперевшись локтем в стену, нависал какой-то парень с двухдневной щетиной и в потрепанной кожаной куртке. У него было хищное ястребиное лицо, тяжелые брови и нос с горбинкой. Склонившись, он что-то шептал Джейми, а та смотрела на него. Ее лицо застыло в странной гримасе. Мне она не понравилась. Как будто Джейми подчинилась. Парень положил грязную лапу ей на талию – жестом, который Многие назвали бы романтичным, хотя мне он показался нелепым и грубым. Что-то странное было в этой сцене. Какие-то игры в подчинение. По-моему, я пе сильно преувеличу, если скажу, что будто стала свидетелем морального изнасилования. Внутри меня корежило; в затылке кололо.

Я развернулась и пошла в бар. Заказала двойной «Джеймсон» и залпом выпила. Я была в бешенстве – о чем, блядь, она думает, цепляя такого ублюдка? Сразу видно – дерьмо, над его грязными патлами с таким же успехом могла болтаться неоновая табличка: «Козел». Такой замечательный вечер – как она могла так подставиться? И подставить меня – смылась, ничего не сказала, да еще с таким уродом. Я взвинчивалась все больше. Алкоголь кислотой бурлил в венах; злость, приправленная виски, накачивала адреналином кровь. Я подозвала бармена:

– Еще один «Джеймсон», дружище. Двойной, пожалуйста…

И тут на мою руку опустилась чья-то лапа.

– Заказ отменяется, приятель, ничего? – пророкотал глубокий мужской голос.

– Что за… Господи, Гейб, что ты тут делаешь? Я думала, ты на гастролях…

– Их отменили. Гитарист сломал запястье – нажрался и довыпендривался. Идиот. Я поездом прямо из Лондона. Видел ее. По-моему, она была просто класс.

– Слушай, что за хуйня творится? Видал, с кем она? Господи боже. Нет, я ей не нянька, но – черт, это не правильно. То есть, с таким уебком… – Я как всегда запиналась – правда, на сей раз от злости. – Гейб, что с ней? Никогда ее такой не видела.

Гейб – Габриель Смит – крупный парень. Сейчас слегка располнел, но тогда еще был стройным – длинные ноги, накачанные мышцы. Кожа – я такую называю «цвета оберточной бумаги», резкие черты лица, карие глаза, черные кудри. Типичный цыган. Глубокий звучный голос, и еще мне нравились его руки – всегда сухие и теплые; большие, квадратные, с длинными пальцами, ногти как лопаточки. Ладно, ладно, я к нему неровно дышала, но это ведь не преступление – ну, с формальной точки зрения…

И в тот вечер я ему ужасно обрадовалась: он был мне нужен, большой, теплый; его добрая мужественность, если угодно. Мне нужна была защита – а на Гейба всегда можно положиться.

– Видел этого парня. Я его знаю – Доджер. И знаю его семью. Да, ничего путного.

– Значит, нужно что-то предпринять – как-то его прогнать. Наверное, Джейми наклюкалась и не понимает, что делает. Прошу тебя, это кошмарно!

– Ничего тут не поделаешь. Она, типа, не наклюкалась, зуб даю. Она всегда так. Всю жизнь. И никаких «но». Я не злобствую, это чистая правда. Пошли, хватай Моджо и поехали домой – к вам.

Он обнял меня одной рукой. Я прижалась к нему, вдохнула запах кожи, и пота, и мужчины – смесь, которая мне так нравится. И вдруг почувствовала, насколько вымоталась. Хотелось чаю и на этот раз, быть может, еще кое-чего.

К нам подплыл Моджо.

– Мои дорогуши. О, как мило, ангел Гавриил, любовь моя. Тигровая Лилия, честно говоря, я не очень трезв. Вдобавок этот потрясающий мужчина ходит за мной, как щенок. Кажется, он какой-то матрос. И весь покрыт рыбой, так странно.

Мы поймали тачку. В Брэдфорде такси стоит всего ничего, не то что в других городах. Мы влезли в машину и после короткого препирательства на языке урду между водилой и Моджо – первый явно расстроился, зато второй самодовольно сиял, – такси понеслось по темным мокрым улицам.

Я ужасно волновалась за Джейми. И зачем мы ее оставили, это так неправильно! Вообще-то непохоже на Гейба с Моджо. Что они знали такого, чего не знала я? Дома я поставила чайник и поджарила тостов. Затем принесла все это в гостиную и плюхнулась на диван рядом с Гейбом. Через минуту явился Моджо. Он смыл всю косметику, натянул пару черных треников и длинный черный кашемировый свитер, а волосы собрал в хвост. Опа – и он вроде как совершенно трезв. На миг он сбил меня с толку. Потом я подумала: боже, как же он красив – как мужчина и как женщина! Они с Гейбом были сама серьезность – явно хотели поговорить.

Я разлила чай:

– Ну выкладывайте, ребята.

11

Рассказ Габриеля