Бум

солдат. В Москве мы остались на ночь в усадьбе Львовых, а на следующий

день объявили, что возвращаемся к своей тётушке. По правде говоря, мы

решили увезти Женевьеву от греха подальше. В городе было много

брошенных домов и усадеб. Вот в одном из таких особняков мы временно и

поселимся. Место выбрали подальше от Кремля на берегу Москвы реки.

Хозяева уезжали в спешке и в доме, расположившемся в запущенном парке,

вся обстановка оказалась на месте. Мы даже обнаружили ледник с запасом

продуктов. Теперь сможем продержаться довольно долго. Из курса

отечественной истории я знала, что вскоре должны начаться пожары и

поэтому, выбранное нами место, было достаточно удалённым от других

строений. Мы могли считать себя в относительной безопасности. На

следующий день занялись наведением порядка, расставили мебель, убрали

выброшенные из шкафов вещи. Ближе к вечеру, управившись с делами,

вышли в сад. Погода стояла изумительная, настраивая на лирический лад.

-К нам вроде бы гости, - вставая со скамейки, уведомила Женевьева.

Действительно, во двор въехала подвода, на которой лежал бледный молодой

человек. На облучке сидел пожилой солдат. Соскочив на землю, он

направился к нам.

-Мадам, - он почему-то выбрал Зинаиду, - у меня раненый. Не могли бы

принять его хотя бы на ночь.

-Что с ним?

-Ранение в грудь. Он потерял слишком много крови. Умоляю вас о помощи. Я

сам буду за ним ухаживать.

-Маш, принеси одеяло, нам следует перенести молодого человека в дом.

Вскоре, переложив раненого на покрывало, внесли его внутрь, где и

разместили на диване. Женевьева убежала греть воду. Юноша был без

сознания. Повязка на груди пропиталась кровью.

-Маш, посмотри что-то наподобие бинтов, - попросила Зинаида, разматывая

заскорузлую повязку. На минуту раненый пришёл в себя, мутным взором

окинул комнату и тут же вновь впал в беспамятство.

Состояние больного мне не нравилось. По всей видимости, начавшийся жар

говорил о серьёзном воспалении. Нашему раненому не помешали бы

антибиотики. Только вот где их взять? Вернулась Женевьева с горячей водой.

-Бинтов нигде нет, - словно извиняясь, та протянула Зинаиде простыню, -

давайте порвём на лоскуты. Может и сойдёт для перевязки.

Зинаида кивнула, а мне пришлось воплощать план в жизнь. Вскоре

простынка была разорвана. Зинаида протёрла грудь француза, но тому от

этого легче не стало. Перевязав рану, собрались на совет, решать, что да как.

Сошлись во мнении, что без квалифицированной медицинской помощи

нашему раненому придётся туго.

-Идём к Львовым, - высказалась Зинаида, - возможно, кто-то из них знает

местного лекаря и подскажет, как его найти. Тебе Машка все бразды

правления. Я останусь с раненым. Женевьева будет на подхвате.

-Ну, уж нет. Я пойду с Машкой, - возмутилась подруга, - вдруг она дорогу не

найдёт. Знаю её, вечно что-нибудь напутает. У тебя, Зин, помощник

останется. Как я поняла, денщик этого офицера.

-Ладно, идите вместе, - согласилась Зинаида, - только ты там, Жэка, к своему

пра не приставай, а то повернёшь ход истории не в ту сторону.

-Да я, да ни за что, - накидывая шаль, возмутилась Женевьева, - Машка,

давай, скорее, пошли, не видишь раненому худо.

Если уж чего взбредёт в голову моей подруге, пиши, пропало. Ни за какие

коврижки с намеченной цели не свернёт. Так и сейчас со скоростью

гоночного болида Женевьева выскочила на улицу, даже не удосужившись

посмотреть, следую ли я за ней. Выйдя из калитки, она сначала направилась в

одну сторону, затем в другую. Потом остановилась и завопила:

-Машка, ты куда пропала? Я, видите ли, её ищу, ищу, а она шляется не пойми

где. Время не терпит, давай пошустрее.

-Жэка, а ты знаешь, в какую сторону идти?

-Я и не знаю! Вон туда, по прямой, - указав куда-то в сторону, просветила

подруга.

-Тогда идём, - и пошла в указанном направлении.

-Подожди, - догнал меня окрик, - кажется, нам не туда.

Пришлось вернуться.

-Значит так, - начала я гневную отповедь, - идёшь за мной и не путаешься под

ногами.

Женевьева нехотя кивнула и, понурив голову, поплелась следом. Солнце как

раз собралось на покой и спряталось за макушками деревьев. Стало темнеть.

Нам бы добраться до Львовых пока не наступила полная мгла, а то и

заблудиться можно. Я, конечно, помнила дорогу, но дорогу ту, которая была в

нашей прошлой жизни. От прежнего московского урбанистического пейзажа

мало что осталось. Пришлось уповать на интуицию, которая решила

увильнуть в сторону. Да, напрасно я на себя понадеялась: вскоре мы

оказались в совершенно незнакомом месте. Женевьева не преминула

съязвить, вскользь упомянув мои умственные способности. Мы шли по тихой

безлюдной улице. Тёмные тени, отбрасываемые густыми деревьями,