Бум (СИ)

сани. Начало смеркаться, подул холодный ветер. Честно говоря, делать чего-

либо в такую погоду не хотелось, но нужда заставила. Семён Петрович

гарцевал рядом на гнедом коне. На облучке сидел старый слуга и понукал

лошадей, которым, как и мне, не хотелось никуда ехать в столь неурочный

час. Дорога уводила нас всё дальше от усадьбы. Появились тёмные ели,

стоявшие на страже леса. Вскоре мы оказались под пушистыми зелёными

ветвями, покрытыми снегом. Где-то вдалеке сверкнул огонёк.

-Нам туда, - подстегнув лошадь, предупредил Семён Петрович, и умчался

вперёд.

Глухо ухнул филин, лошади, испугавшись шума, понесли. Кучер попытался

остановить их, но не тут-то было. Всхрапнув, они решили, что безопасней

будет как можно быстрее покинуть столь страшное, по их мнению, место. Я

схватилась руками за перекладину и от страха зажмурилась. Сани, налетев на

какую-то кочку, накренились и я, не удержавшись, свалилась в сугроб.

Открыв глаза, заметила, как повозка исчезла из вида. Приехали, как

говорится. Встала, отряхнулась, огляделась. Кажется, совсем недавно я

видела где-то огонёк. Теперь бы узнать, в какой стороне. Скорее всего, когда

лошади понесли, мы проехали место, где было жильё. Следовательно, нужно

вернуться обратно и там разыскать таинственную избушку. Сказано, сделано.

Напряжённо вглядываясь в темноту, пошла по следам, оставленным санями.

Мои предположения оправдались, минут через десять заметила тот самый

огонёк и направилась к избушке, спрятавшейся под чёрными деревьями.

Вскоре я стучала в дверь, надеясь, что хозяева дома, и мне не суждено

замерзнуть в зимнем лесу.

-Кого там черти, на ночь глядя, принесли? - услышала я старушечий голос.

-Впустите ради бога. Лошади понесли, сани опрокинулись, а я вот

заблудилась в лесу.

-Ну, что с тобой делать? Заходи коли так.

Дверь распахнулась и на пороге показалась опрятно одетая старушка.

-Чего встала, как истукан, заходи. Тепло не выпускай.

Я шагнула за порог и очутилась в сенях.

-Шубу можно здесь оставить, валенки также. У меня в избе тепло. Только

натопила. Давай, пошли, почаёвничаем.

Мы прошли в уютную горницу, обставленную стильной мебелью. Не так я

представляла себе жилище одинокой старушки. Рядом с печкой примостился

стол карельской берёзы с позолоченными грифонами, рядом расположились

кресла на гнутых ножках. У окна разместился широкий диван с множеством

мягких подушек. На одной из стен виднелся женский портрет, на котором

была запечатлена девушка дивной красоты с розой в руках.

-Проходи, что застыла, чай стынет. А может, кофею, желаешь?

Я кивнула.

-Наконец-то кофейку есть с кем попить, а то народ тут к подобному напитку

не привычный.

Старушка подошла к буфету и достала жестянку с кофе. Как я знала, этот

напиток в то время в России был не слишком популярным и пили его лишь на

светских приёмах. Увидеть подобный продукт в сельской глуши было

несколько удивительно. По всей видимости, моё изумление было таким

явным, что старушка спросила:

-Знакомый напиток?

Я кивнула.

-Внучок мне привозит, откуда берёт, не знаю, но дюже мне нравится. Да ты

садись, мигом заварю. Тебе покрепче, али как?

-Покрепче и сахара немного.

Вскоре напиток был готов. Появились пироги, печенье.

-А теперь, давай, рассказывай, как ты здесь очутилась.

Я в недоумении уставилась на хозяйку. Не знаю почему, но я всё рассказала,

утаив только то, что прибыли мы в 1812 год из года две тысячи пятнадцатого.

Старушка встрепенулась:

-Что же ты про больного сразу не сказала? Спасать надо. Подожди, возьму

кое-что, а ты пока одевайся.

Старушка ушла, а я прошла в сени. Вскоре показалась и хозяйка с саквояжем

в руках.

-Сейчас каурого в сани запряжём и в путь. Подержи пока, - мне протянули

поклажу.

Старушка вышла, а меня так и подмывало заглянуть в сумку. Открыв её,

увидела сцепку одноразовых шприцев и какие-то лекарства. Услышав, что

хозяйка возвращается, поспешно захлопнула саквояж.

-Пошли, всё готово.

У крыльца стояли сани. Устроившись, мы отправились обратно в имение.

Мне до зубовного скрежета хотелось спросить, откуда у старушки взялись

шприцы, но я пока не решалась. Впрочем, долго ломать голову не пришлось,

женщина сама завела разговор:

-Вот мы с тобой общаемся, а как звать друг друга, не знаем. Позволь

представиться, Василина Пантелеймоновна.

-Та самая! – вскрикнула я, услышав заветное Пантелеймоновна.

-А что, кто-то говорил обо мне?

-Семён Петрович сказал, что к вам надо ехать за помощью.

-Ага, вот, откуда ветер дует. Знаю, знаю такого. Только вот разошлись наши

дорожки. Зануда твой Семён, всё ему не так да не эдак. Вот мы и поругались.

Тебе, так и быть помогу. Пришёл бы Семён, послала бы его куда подальше.

-Что-то у нашего знакомого страсть ссориться со всеми? – подлила я масла в

огонь.

-Чего с мужика взять, бобыль бобылём. С дочкой век кукует. Дочь у него

девка отчаянная. Гусар-девица. Я тут на днях ей помогла. Задумала