Бумага и огонь

«Не сейчас! – Джесс весь покрылся потом, не в силах перестать думать о кожаных ремнях под его рубашкой, к которым крепилась тонкая контрабандная книга. – Спокойно. Успокойся». Но сделать это было ужасно сложно не только из-за представлявшей реальную угрозу статуи, но из-за злости, кипевшей у него внутри. Когда Джесс прошел дальше, теплое покалывание на спине, где застыл красный взгляд воина, обратилось в жар. Джесс уже был готов к тому, что услышит каменные шаги, а потом ощутит удар пронзающего его тело копья… Однако он сделал шаг, потом еще один и еще, но никто на него не напал.

Когда Джесс наконец оглянулся, то увидел, что воин принял свое первоначальное положение, отвернул голову и смотрел теперь перед собой. Казалось, он был в безопасности. Нет, не был. Выжить в Великой библиотеке Александрии Джессу Брайтвеллу помогли лишь его терпение и удача. Если бы Джесс был хотя бы вполовину так умен, как его друг Томас Шрайбер, то к этому моменту он бы уже придумал, как отключить эти штуковины…

«Не думай о Томасе. Томас мертв. Тебе не следует об этом забывать, иначе не выживешь».

Джесс замер во мраке темного коридора, ведущего от входа со спартанцем на страже на обширную территорию военной части, где Джесс теперь жил. Здесь за ним уже никто не наблюдал, не было ни одного служащего ни в одном конце коридора. И каменный страж его здесь не видел. Здесь, на этот короткий безопасный миг, Джесс мог позволить эмоциям завладеть им.

В нем ярко горела злость, отчего все мышцы в теле напрягались, однако слезы, которые навернулись ему на глаза, вызвала скорее злость, а не печаль. «Ты солгал, Артифекс, – подумал Джесс. – Ты солгал, жестокий, злой ублюдок». Книга, спрятанная у него под рубашкой, была неопровержимым доказательством того, на что Джесс надеялся последние шесть месяцев. Однако надежда была жестокой и обманчивой. Она может принести боль, точно лезвие, которое вонзили в живот и провернули. Надежда была похожа на страх.

Джесс, откинув голову, ударил затылком по каменной стене за спиной, затем ударил снова, и снова, и снова, пока не сумел взять свою злость под контроль. Опять спрятать глубоко внутри и связать цепями силы воли. Затем Джесс вытер глаза. Сейчас было утро, очень раннее, рассвет только окрасил небо над горизонтом, и Джесс жутко устал. Он искал книгу, которую сегодня нес, на протяжении нескольких недель, забывая о еде и отдыхе, и вот наконец-таки он ее нашел. Пришлось пожертвовать сном, и Джесс был голоден – последним его перекусом был гирос, который он купил у уличного торговца-грека восемь часов назад. Все остальное время Джесс провел в заброшенном здании, где прочел книгу трижды от корки до корки, пока каждая деталь не отпечаталась в его памяти.

Джесс разваливался от усталости, его желудок сводило от голода, однако он знал, что должен сейчас сделать.

Он должен был рассказать Глен правду.

Ему совсем не хотелось этого делать, и при мысли об этом он стукнул головой по стене еще раз, но осторожнее. Затем выпрямился, проверил пульс, чтобы удостовериться, что успокоился, и вышел из коридора во внутренний двор – здесь уже не было каменных стражей, хотя сфинксы регулярно патрулировали территорию. Джесс был рад, что сейчас не было видно ни одного из них, он повернул налево и отправился в сторону казарм.

Сделав остановку на завтрак, состоящий из куска хлеба, и выпив целый кувшин воды, Джесс пошел дальше, стараясь избегать всех, кто проснулся рано и мог захотеть поболтать. Ему жутко хотелось в душ и спать, хотелось куда больше, чем болтать с кем-нибудь ни о чем.

Ни душа, ни сна. Когда Джесс открыл дверь и вошел к себе, он обнаружил, что Глен Уотен – его друг, товарищ, с которым они много пережили вместе, одноклассница и начальник – без капли смущения сидит на стуле за его маленьким письменным столом. Она была высокой и мускулистой девушкой. Джесс никогда не считал ее привлекательной, однако она держала себя уверенно и гордо – что заслужила за последние три месяца, – отчего казалась почти что красивой, по-своему. Человек с характером по меньшей мере.

Девушка из Уэльса спокойно читала, хотя, как только Джесс закрыл за собой дверь, оторвалась от бланка и поставила его на полку.

– Люди начнут распускать слухи, Глен, – сказал Джесс. Он слишком устал, и у него не было сил ни на что. Ему нужно было рассказать ей о том, что он узнал, ему не терпелось рассказать, однако в то же самое время его переполняли эмоции, и Глен была последней, кому Джесс хотел бы показывать, что он теряет над ними контроль. Ему хотелось встретиться с ней после отдыха. Тогда ему бы удалось не выдать свой гнев… или бы все равно не удалось.

– Кое-что ты можешь уяснить в раннем возрасте, если рождаешься девчонкой: люди всегда распускают слухи, что бы ты ни сделала, – сказала Глен. – Какое благословение, должно быть, родиться мальчиком. – Ее голос был кислым, как и выражение лица. – Где ты пропадал? Я уже думала, не собирать ли поисковый отряд.