Бумажная клетка

Медведев тут же поднялся с дивана. Он выглядел искренне несчастным и расстроенным. Пульхерия смотрела на него с презрением. Впервые она столкнулась со столь откровенно бесстыдным и беспринципным человеком, не считая, конечно, Галины Матвеевны.

– Черт побери, Пульхерия, мне жаль, что все так получилось. Но что я могу?

Он, не оглядываясь, вышел из комнаты. Когда дверь за ним закрылась, Пульхерия заплакала. Слезы тихо катились по щекам. Она вытирала их руками и слизывала языком.

– Ну что вы так расстраиваетесь? – с участием спросил Штыкин.

– Он лжет.

– Допустим, Галина Матвеевна лгала, потому что ее подкупил Александр Николаевич, к тому же она боится потерять работу. Но зачем лгать Медведеву?

– Наверное, он спасает меня от меня самой.

– Вот видите, какие у вас замечательные друзья.

В голосе Штыкина не было ни малейшей иронии, он просто констатировал факт.

– Вы мне не верите? Да?

– Я этого не говорил. Допускаю, что вполне возможно Никита был с вами в ночь убийства, хотя вы и не можете это доказать, допускаю, что Галину Матвеевну подкупили, но что касается Назарова…

– Штыкин, – перебила его Пульхерия, – скажите, пожалуйста, зачем мне устраивать весь этот балаган? К чему приводить свидетелей, которые все отрицают? Зачем уничтожать алиби Гриши, сына могущественного человека, которому достаточно только шевельнуть бровью и я исчезну с лица земли, словно меня и не было вовсе? Зачем?!

– У меня большой опыт работы. Я давно уже ничему не удивляюсь. Помните, был такой чудовищный маньяк, о нем еще американцы сняли художественный фильм? На него повесили больше сотни убийств, ко многим из них он на самом деле причас-тен не был. К вашему сведению, до сих пор находят настоящих убийц. Психи, следственные ошибки, иногда некоторые люди сознаются в том, чего не совершали, – много причин.

– Я же не признаюсь в том, что это я ее убила, – саркастически усмехнулась Пуля. – Просто скажите, зачем мне все это нужно?

– Вы все еще его любите.

Она оторопело посмотрела на Штыкина, а потом громко расхохоталась, хотя ее смех больше походил на истерический. Отсмеявшись, она плюхнулась на диван. Ее душил гнев, но ощущение полного бессилия делало почти покорной.

– Глупость какая! – Она недоуменно пожала плечами. – Самое главное во всем этом кошмаре то, что я знаю правду и являюсь ее заложницей. Если я сейчас не смогу ее доказать, она будет преследовать меня всю оставшуюся жизнь. Ваша проблема, Штыкин, в том, что вы очень умны, вы следуете логике, но некоторые факты от вас и от меня пока скрыты, поэтому ваша логика кривая, хотя и кажется вам непогрешимой. Тот довод, что вы только что привели, прекрасно все объясняет… ВАМ… но не мне. К сожалению, я сама построила эту пирамиду лжи, и она настолько прочная, что я сейчас не в силах ее разрушить. Но вы плохо меня знаете…

– Напротив, я вас слишком хорошо знаю, дорогая Пульхерия Афанасьевна, – испуганно прервал ее следователь, – поэтому предупреждаю: никакой самодеятельности! Если будет нужно, я посажу вас под домашний арест. Нет, лучше упрячу за решетку.

– На каком основании, если не секрет? – усмехнулась она.

– Что-нибудь придумаю…

– До чего же вы, менты, упертые! – с раздражением воскликнула Пуля. – Почему вместо того, чтобы искать настоящего преступника, вы сажаете за решетку невиновного, да еще при этом замечательную отмазку себе придумали: «Спасем ее от нее же самой, она так поступает, потому что любит»? Ничего не скажешь – благородно, и совесть чиста. Неужели история, которую я вам рассказала, так неправдоподобна? Тряхните Гришеньку. У него непременно окажется рыльце в пушку. Поставьте алиби Гришеньки против алиби Никиты. Какое из них перевесит? Хотите, Штыкин, с первого раза отгадаю ваш ответ?

– Не слишком ли многого вы, Пульхерия Афанасьевна, от меня хотите? Предлагаете, чтобы я сунул голову в пасть льву? Так мне не привыкать, вы же знаете. А вот вы в эту пасть лезть испугались. Кто мне говорил, что Григорий Гранидин невиновен? Забыли? Вам напомнить? Я не вижу у него никаких мотивов. Ну запутался маленько. Папочка ему, как водится, постарался помочь уладить дело втихую. Что здесь плохого? Да, я не хочу рисковать, я обычный человек, не Дон Кихот, с ветряными мельницами воевать не хочу. Да и где они, эти мельницы? Ау? Только имейте в виду, у меня ведь есть еще начальство, которое дружит с этим самым львом. Оно меня вызвало к себе и строго-настрого наказало поскорее закончить это дело, да без скандала. Что бы вы на моем месте делали?

– Не знаю, – вяло ответила Пуля.

Штыкин пожал плечами: