Бумажная магия

Сиони подскочила. Рядом с ней, не прикасаясь к перилам балкона, материализовался Эмери Тейн. Он выглядел точно так же, как на том приеме, во время которого Сиони лишилась и работы, и стипендии. Тейн хмурился, но не настолько сильно, чтобы выражение его лица могло свидетельствовать о настоящем испуге, гневе или недоброжелательстве. Он выглядел более-менее спокойным и собранным. Правда, Сиони не могла прочесть мысли Тейна по его глазам, поскольку взгляд Бумажного мага был устремлен на священника.

По шее Сиони пробежали мурашки – как будто по коже провели мягким пером. Сможет ли она заговорить с ним? Вдруг он ответит ей?

– Тейн! – воскликнула она. – Мне необходима ваша помощь!

Но Бумажный маг промолчал и продолжал смотреть вниз. Сиони прикусила губу и решила попробовать что-нибудь другое.

– Кому вы завидуете? – прошептала она, приблизившись к магу.

– Им, – сказал он, ткнув подбородком в сторону прихожан, внимающих проповеди, и у Сиони почему-то стало легче на душе.

Похоже, этот Эмери Тейн представлял собой лишь фрагмент своего истинного «я» – и существовал лишь во второй камере собственного сердца. Что ж, надо попробовать продолжить призрачный разговор…

– Вообще им всем. Я завидую их вере.

Сиони посмотрела на мужчин и женщин, собравшихся в церкви.

– Вы хотели бы стать англиканцем? – допытывалась Сиони.

Ее подруга Энис Хэттер принадлежала к англиканской церкви – к одной из ее ответвлений, признававшей полезность материальной магии. Однажды Сиони даже была на службе вместе с Энис.

– Полагаю, жизнь была бы… проще… если бы человек мог верить в нечто единое, – ответил он, не глядя на Сиони. – Крохи и обрывки разрозненных знаний не несут человеческой душе ничего хорошего. Как и мысли о том, что все правильно или же – наоборот – что все неправильно. Ведь и маг не способен одновременно работать со всеми веществами. Он должен выбрать что-то одно. Маг тоже блуждает в потемках… Но почему же люди, сидящие здесь, преданы именно этой вере, а не какой-то другой? Но вот что меня действительно изумляет… то, что все они счастливы.

Сиони прикоснулась к его локтю, и он оказался твердым – очередное доказательство того, что Эмери Тейн не был частью видения.

– Нужно искать, – вырвалось у Сиони. – Искать до тех пор, пока не станет ясно, что именно правильно для вас.

Неожиданно Тейн обратил свой сумрачный взгляд прямо на нее. Его зеленые глаза были темными и утратили свой блеск.

– Вы-то сами, Сиони, верите во что-то одно?

Когда он произнес ее имя, сердце Сиони заколотилось о ребра.

Она немного помолчала.

– Я никогда не размышляла над столь серьезными вопросами, – проговорила она наконец. – Но, наверное, я понимаю, что вы хотели сказать… что вера – это в принципе хорошо. Но в кого же? Да в любых богов, в любые убеждения! Когда я думаю о таких вещах… я выбираю крохи и обрывки, которые кажутся мне… истинными, и складываю из них свою картину мира. Но ведь вера – очень личное дело. А то, что вы не встречаетесь еженедельно с людьми, которые разделяют ваши убеждения, вовсе не означает, что вы не веруете во что-то.

Он кивнул, но выражение его лица не изменилось.

Сиони внимательно рассматривала его четкий профиль. Она никогда не предполагала, что Бумажного мага Эмери Тейна раздирают сомнения по поводу собственной веры. Как же она ошибалась! В первый же день их знакомства она дала ему жесткую характеристику и, грубо говоря, запихнула его в примитивную форму, что далось ей без малейшего труда. И, кстати, Лэнгстона тоже. Сколько же еще народу она вот так, мимолетно, расставила по местам, воспринимая их не более сложными, чем клочки бумаги?

Внезапно до Сиони донеслось «ПАМ-Пом-пуум» сердца Эмери, но теперь оно звучало… усталым. Сиони похолодела. Подхватив Фенхеля на руки, она отвернулась от Тейна. Ей надо спуститься с балкона, но как? Ей необходимо идти дальше, двигаться вперед. Она должна отыскать настоящего мг. Тейна, прежде чем любое из его сердец выбьется из сил.

К счастью, Сиони увидела крутую лестницу и начала спускаться вниз по ступеням. Винтовая лестница казалась просто бесконечной, и Сиони едва не запаниковала. Преодолев расстояние в четыре этажа, Сиони обнаружила сияющую слабым неровным светом дверь – белую, без ручки, окаймленную красным.

Покрепче прижав Фенхеля к груди, Сиони распахнула ее.

Вокруг нее не было ни церкви, ни Парламент-сквер. Сиони очутилась в камере с мясистыми стенами, испещренными голубыми венами и пульсирующими артериями. Непрерывное «ПАМ-Пом-пуум», постоянно звучавшее в видениях Эмери, гремело в ушах Сиони и сотрясало пол, однако немного медленнее, чем раньше.

Не сделав и десяти шагов, Сиони обнаружила мелкий ручеек крови и клапан – не тот, через который она недавно прошла. Он вел в третью камеру сердца Эмери. По крайней мере, Сиони на это надеялась.