Бумажная роза

Брусникина озадаченно глядела ей вслед, потом, очнувшись, посмотрела на недоеденную в руке грушу, быстро ее дожевала и хотела так же, как Милка, ловко попасть огрызком в дерево. Промахнулась. Огрызок шмякнулся в кучу листьев. Сашка обернулась к парадному входу – оттуда уже вывалилась толпа людей. Вечер закончился. Среди множества лиц Александра увидела папу с мамой и бабушку. Папа неуклюже держал двумя руками скрипку в новеньком футляре, который Саша получила на день рождения. Ее родные беспокойно оглядывались по сторонам, выискивая ее, Шурку. Совсем рядом возвышался долговязый Стасик из девятого «А», также высматривая кого-то, и Александра поспешила к ним.

Брат

В последнее время Надя привыкла, что ее мама, уйдя в другую комнату спать, разговаривает сама с собой. А когда впервые это услышала, испугалась и громко заплакала. Вернее, сначала она обрадовалась. Ей показалось, что ее папа вернулся и опять будет с ними. Мама обращалась к нему, называя его Павлушей. В памяти девочки еще сохранилось то радостное время, когда у мамы было хорошее настроение и она называла отца этим именем.

Надя тихонечко подошла к двери и прижалась к ней ухом. Из комнаты слышны были спокойные, ласковые слова мамы:

– Павлуша, ты помнишь, как нес меня на руках до самого дома, когда я в поле проколола ногу? Никак нельзя было остановить кровь, она все шла и шла. А я все волновалась, что тебе тяжело меня нести. Долго потом нога болела. Сейчас уже все зарубцевалось, зажило.

После короткого молчания мама продолжила:

– Лучше бы не зажило никогда!

Надя теснее прижала ухо к двери, надеясь услышать папин ответ, только снова заговорила мама:

– В тот вечер мы с тобой, Павлик, стали мужем и женой. Свадьба уже после была. Счастья-то было сколько! Казалось, его хватит на две наши жизни и на наших детей. Хотя детей-то у нас – одна Надюша.

В этом месте Надя подумала, что наконец-то раздастся голос отца. Но опять прозвучал мамин:

– Чего же во мне такого не было, что ты нашел у этой змеи подколодной, Павлуша? Я ли за тобой не смотрела? Ты же у меня всегда обстиранный был, накормленный. А сам знаешь, как сейчас накормить мужика, голодно ведь! Мне люди доносят, что в одной рубашке по две недели ходишь. Да и не слишком сытно, наверное. Особенно когда она родила тебе пацана. Я-то его не видела, глаза б мои на него не смотрели! А тетка Аксинья говорила, что мальчишка весь пошел в Лизавету, в их поганый род! Признаюсь тебе, муж мой, ждала, что вернешься к нам с Надей. А когда узнала, что пацан на тебя не похож, еще больше обнадежилась…

На какое-то время мама замолчала, а Надя растерянно пыталась понять, что же все-таки происходит и сколько людей находится в маминой комнате.

– Что же ты меня не отпускаешь, Павлик? Ведь уже ясно, что не вернешься к нам. Так уйди ты из моего сердца, Христа ради прошу!

Когда девочка услышала громкое мамино рыдание, она стремительно открыла дверь и вбежала в комнату. Мама сидела за столом, опустив голову на руки. Ее плечи дрожали от плача. Перед нею стояла в рамке фотография Надиного отца. Надя испуганно обняла мать и стала вытирать платком ее мокрое от слез лицо. Девочка с такой силой терла мамины щеки, что они стали пунцовыми. Ей казалось, вытри она слезы насухо, и они исчезнут навсегда. Но слезы почему-то продолжали течь, и Надя заплакала вместе с мамой.

После этого случая Анюта (так звали Надину маму) ненадолго успокоилась. По крайней мере, так казалось Наде. Но в последнее время девочка опять слышала рыдания.

Иногда Надя давала себе слово поговорить с папой, с которым виделась довольно часто. В школу она ходила во вторую смену и перед уроками забегала к отцу. Предлог у нее был всегда один и тот же – попросить у отца денежек на тетрадки, заведомо зная, что денежек он не даст, поскольку их в то время не было ни у кого. Но это ее нисколечко не огорчало, главное было – повидаться с отцом. Надо сказать, что Павел, Надин отец, работал сапожником в том же доме, в котором жил с теперешней женой Лизаветой. Половина дома была отведена под сапожную мастерскую.

Однажды Надя перед школой, как обычно, зашла к отцу и увидела на его коленях мальчишку. Будто тоненькая иголочка больно кольнула сердце девочки. Она забыла даже поздороваться. Так и стояла молча у двери. Отец, сняв мальчика с колен, произнес:

– Беги, Антошка, к матери, мне надо работать. А это твоя сестричка, Надюша. Подойди, поздоровайся!

Мальчик бочком, несмело подошел к Наде и послушно повторил слова отца:

– Сестричка. Дюша.

Надя, придя в себя и сделав презрительную мину, произнесла:

– Вот еще! Больно мне надо!

Повернулась и выбежала за дверь.

После этого случая она недели две не заходила к отцу. Потом опять пошла. Потому что мама часто, как будто совсем невзначай, интересовалась у Нади, как поживает отец.