Бумажное сердце

Лаврик слабо улыбнулся. У него уже не было сил радоваться.

– Но с одним условием, – предупредил Ирбис, по–прежнему не глядя на мальчика. – Ты не будешь говорить с Эльми.

– Эльми – это та девочка?

Ирбис резко обернулся, взметнув вверх длинный пушистый хвост.

– Она кукла, – рыкнул он так, что мальчик подпрыгнул на месте.

Лаврик хотел было возразить, что куклы не бродят по лесу с зонтиками, но вовремя прикусил язык. Пока он поднимался по ступенькам крыльца, его не оставляло ощущение сна. «Вот бы Лилю сюда. То–то бы она обрадовалась», – невольно подумалось мальчику. Лиля, младшая сестра Лаврика, точно была бы не прочь познакомиться с живыми игрушками.

– А вы тоже ненастоящий снежный барс? – вырвалось у мальчика, прежде чем он успел подумать.

Ирбис замер, и Лаврику показалось, что в облике зверя скользнуло что–то печальное.

– Внутри у меня железная стружка, – отрывисто прорычал он. – А вместо сердца – часы.

Не говоря больше ни слова, снежный барс резко толкнул дверь огромной лапой. Та распахнулась, снова негромко заиграла музыка. Ирбис вошёл внутрь. Лаврик неверными шагами последовал за ним.

Глава 4. В доме

Комната, в которой очутился Лаврик, показалась ему довольно уютной. Большую её часть занимал камин. К великому разочарованию мальчика, он не горел. С одной стороны камина стояло высокое кресло. На нём лежали аккуратно сложенные пледы и плюшевый пёс. С другой стороны располагался деревянный стол, за которым спиной к мальчику сидела Эльми. Её пальто кособоко висело на спинке стула, рукавички лежали на полу. Девочка низко склонила голову, плечи её слегка вздрагивали, а локти непрестанно двигались. Мальчик сделал шаг в сторону и прищурился. Стол Эльми был завален белой бумагой – по всей видимости, она складывала из неё фигурки. Её фонарь стоял тут же на столе, и его золотистые отблески дрожали на кудрявых локонах Эльми.

– Ты можешь погреться у камина, – равнодушно сказал Ирбис, растянувшись на полу рядом с креслом и прикрыв глаза.

– Огонь же не горит, – заметил мальчик, обходя красный зонт, который сушился посреди комнаты. Ирбис на миг приоткрыл один глаз.

– Ах, как я мог забыть, ты же человек. Наш огонь тебя не согреет.

Лаврик присел на корточки у камина. Огонь и правда горел, но он был нарисован на куске картонки. Вздохнув, мальчик сел на пол и прижался спиной к холодной каминной решётке.

Теперь он мог видеть профиль Эльми. Её губы были крепко сжаты, глаза неотрывно следили за работой рук. «Она не может быть куклой!» – внезапно подумалось Лаврику. Однако… лицо её и правда было таким бледным, словно его вылепили из фарфора, а движения – ровными, будто механическими.

В животе предательски заурчало.

– Еды у нас тоже нет, – промурчал Ирбис. На этот раз он не удосужился открыть даже один глаз.

«Да уж догадался», – вздохнул мальчик про себя, но вслух говорить ничего не стал – не хотелось показаться неблагодарным. Тут на своё счастье он вспомнил, что у него был бутерброд с сыром и давно остывший термос с чаем, заваренным бабушкой. Он тихонько встал и раскрыл молнию рюкзака. Бутерброд слегка намок, но это было лучше, чем ничего. Откусывая по маленькому кусочку, Лаврик от нечего делать считал удары капель по крыше. Дождь разошёлся не на шутку, словно в эту ночь решил затопить собою весь мир.

Допив чай, мальчик растянулся на полу. Тихий шелест бумаги сливался с шорохом дождя, звуки успокаивали, но заснуть Лаврику не удавалось. Лежать на полу в мокрой одежде было холодно.

– На кресле есть пара пледов. Можешь взять один, – лениво бросил Ирбис.

«Сразу бы сказал», – проворчал Лаврик про себя, поднимаясь с пола.

– Совсем забыл, что тебе может быть холодно, – словно услышав его мысли, добавил снежный барс.

Эльми сидела за столом всё в той же напряжённой позе. Её руки беспрестанно двигались. Губы были плотно сомкнуты. На краю стола стояло несколько готовых фигурок. Лаврику захотелось посмотреть их, но он не решился обратиться к девочке, помня предостережение Ирбиса. Мальчик изо всех сил прищурился. Ему показалось, что фигурки не были похожи ни на животных, ни на птиц. Они были какие–то бесформенные, словно их складывали с закрытыми глазами или просто бездумно мяли бумагу. Но ведь Эльми так сосредоточенно работала над ними! Странно… Хотя чему он удивляется – в этом доме всё было донельзя странным.

Лаврик протянул руку к верхнему пледу и тут же отдёрнул её, потому что плюшевый пёс, до сих пор безмолвно лежащий в кресле, вдруг ожил и недовольно заворчал. На этот раз мальчик опомнился быстрее, чем при встрече с Ирбисом.

– Тише, я возьму только один, – попытался успокоить пёсика он. Но тому явно не понравилось, что его разбудили. Он спрыгнул на пол и яростно укусил Лаврика за ногу. Укус оказался совершенно безболезненным. Мальчик улыбнулся и погрозил пёсику пальцем.