Бумажные доспехи

До разбирательства. Один из магов, который запирал за ней дверь, намекнул, что ничего ей особенно не грозит, скорее она послужит «приманкой» для Эвано.

Как же… придет он. Последнее время они только ругались — сыну исполнилось семнадцать, он не стал выбирать специальность в Институте и ходил на какие-то маловразумительные курсы. «Я свое дело хочу открыть, — заявлял он. — Буду сам на себя работать, еще пара ребят со мной вложатся». Морген даже плакала пару раз, не могла удержаться. Ну как, как объяснить молодому дураку, что таких как он пруд пруди, и этих клининговых фирм по удалению паранормальных и парабиологических сущностей полно… вот была бы специальность, диплом Института — и ты сможешь идти куда хочешь, такие ценятся… а курсы, ну что такое эти курсы?

Эвано не слушал. Мать, по его убеждению, закоснела в своих взглядах. Будущее за гибкостью, инициативностью, смелыми идеями. Кому нужны дипломы и годы, потраченные на изучение никому не нужных устаревших практик, истории магии и прочего? Да еще эта боевая подготовка, геморрой.

Вдохновленный примерами западных магов, которые основывали крупные корпорации по разработке магических артефактов и защитных амулетов, сети фирм, которые предоставляли уникальные услуги, и прочими блистательными историями талантливых и одержимых магов, Эвано мечтал о таком же успехе. Тратить время на бесполезную учебу он не хотел: когда он развернется, то на него будут работать все эти отучившиеся специалисты, у которых ни инициативы, ни стремления идти вперед. Нужно покидать зону комфорта, а застаиваться — значит, никуда не попасть.

Так говорилось в книге «Спаси свое будущее. Пять причин шагнуть вперед».

Морген злилась и пыталась образумить сына. Ее зарплаты пока хватало и на жизнь обоим, и на курсы Эвано, но это — пока.

Сын только расстраивался, что она унижает его сомнениями и не поддерживает.

— Если бы ты любила меня, ты бы верила, — с тоской говорил он.

Если бы она не любила, то его бы не существовало, разве нет? Но это не объяснить.

Сколько усилий, сколько бессонных ночей Морген вложила в него, безмерно радуясь, что боги оделили ее таким щедрым даром — не будь она магом, вряд ли бы Эвано выжил.

Слабый, недоношенный, похожий на обтянутый кожей скелетик, младенец — ну разве сравнить с этим полным жизни и дурных идей парнем? Он даже вздохнуть сам не смог, когда родился. Сердце Морген порой заходилось от боли, когда она вспоминала первый год после рождения сына.

C отцом Эвано Морген разошлась еще до того, как узнала, что беременна. Они были слишком похожи друг на друга — упертые и резкие, так что помня постоянные склоки и споры, Морген ничего ему не сообщила. Мать была в ярости, и порывалась найти парня сама и заставить «отвечать», но к счастью Морген, концов так и не сыскалось. Отец Эвано был не магом, обычным человеком, и к тому времени уже уехал в столицу — это неустанное стремление «искать счастье», как думала потом женщина, передалось сыну.

Ей предлагали отказаться от малыша — тем более, она не доносила его, и шансов выжить у него было немного.

Морген спорила с врачом, с родителями, с подругами. Они трезво оценивали ситуацию, жалели ее и не хотели, чтобы девушка — такая красивая и молодая — тратила драгоценное время на безнадежное дело. Даже если выживет, утверждал врач, он не будет полноценным, в лучшем случае умственно отсталым, в худшем — ну, вы понимаете…

За это «вы понимаете» Морген однажды хлестнула его по лицу, так что очки в тонкой золоченой оправе улетели в угол кабинета. Врач оскорбился, и хотя не стал официально подавать жалобу, отказался от ведения дела. Передал маленького пациента молодому интерну, и… наверно, это тоже было к лучшему: тот с рвением новичка взялся за сложный случай.

Маленький — тогда еще не Эвано, у него было обычное имя, — лежал в реанимации несколько месяцев. Морген выписали из больницы, и она вернулась работать санитаркой в отделение, чтобы всегда быть рядом. Следила, делилась энергией, ревела до икоты, но не сдавалась. Эвано выжил.

Но что из этого можно рассказать великовозрастному балбесу, который не знает, чтоэто — тяжелая беременность, месяцы боли и страха, что следующий день для маленького лягушонка не наступит?

Он был сам по себе, смелый и уверенный. Для него существовало только блистательное и манящее будущее. Бабские глупости мало трогали его.

Сейчас Морген не плакала — все уже, слезы кончились. Не зная, чем заняться, она сидела на застеленной койке, бездумно листая принесенную ей книгу, или ходила по маленькой камере.

Не боялась за себя: отчего-то казалось, что наказание страшным не будет, больше думала о сыне.

Глупец Эвано — одним махом разрушил и свои мечты, и свою жизнь. Это же надо: придумал участвовать на стороне мятежников в достопамятном Дне мертвых. А она-то, дура, думала, что он ушел тогда гулять с девушкой…

Когда ее вызвали в бригаду медпомощи, со страхом вглядывалась в каждого принесенного раненого — вдруг сын. А он, оказывается, был среди тех, кто все это развязал.