Бумажные книги Лали

Несколько минут в комнате слышно было только постукивание ложечек о тарелки.

Лали рассеянно улыбалась, доедая свою порцию торта.

- О чём ты так задумалась? - ласково спросила Прекрасная Дама.

Лали слегка вздрогнула.

- Ах, извините!.. Действительно… Я подумала о том, о чём не надо думать.

Дело в том, что на четверговых собраниях решено было не упоминать о Сроке, когда Земля неизбежно должна столкнуться с кометой. Если уж необходимо было назвать эту комету, её насмешливо называли «Козликом» за её непреодолимое стремление столкнуться лоб в лоб с Землёй.

- Ты подумала о Сроке? - строго спросила Дама. - Ты же знаешь, что мы раз навсегда приняли решение не обращать на него никакого внимания. Мы его знать не знаем. Мы презираем его, этот ничтожный Срок.

- Нет, нет… Но я подумала о Колумбе. Прат мне сказал, что как будто у нас всё получилось наоборот, чем у того старинного Колумба.

- Колумб - это старина! Я думаю, мы с удовольствием послушаем?

- Я лично всегда верю всему, что нам рассказывает Лали. Это так похоже на небылицы! - радостно объявил Непомник.

- Правда! - по-прежнему рассеянно улыбаясь, тонким голоском проговорила Лали. - Мы оказались немножко похожими на Колумба-наоборот. Я так и вижу его храбрый маленький кораблик с горделивыми флагами и какими-то деревянными домиками, нагромождёнными друг на друга на корме; отчаянно храбрый кораблик, отправившийся в бескрайний, неведомый океан наобум и наугад искать какую-то Индию, которой там и быть не могло… И вот наконец матрос с верхушки мачты завопил: «Земля!» Навстречу ему приближалась неведомая, долгожданная, желанная земля! Каравелла Колумба с надутыми парусами вошла в залив неведомой земли. Мушкеты и бомбарды туго заряжены, в трюмах заготовлены бочки стеклянных бус и железных топориков для обменной торговли с туземцами. Сам адмирал, в сверкающих латах, в стальном шлеме, с парой грозных пистолетов за поясом, гремя шпорами, вышел на палубу. Над его головой с оглушающим громом пронёсся самолёт, оставляя в небе кудрявый снежный след, и вместо голых туземцев, пугливо выглядывающих из зарослей, он увидел бесконечные ряды домов, громоздившихся подобно высокой горной цепи, и каких-то странных людей, с сочувственным недоумением старавшихся разглядеть гордую каравеллу, точно маленькое раскрашенное корытце, плескавшуюся у подножия двадцатиэтажного стального борта гигантского корабля.

Лали смущённо, полуиспуганно замолчала. Она как будто сама была немного удивлена картиной, которую нарисовала или которая ей представилась.

- Да, - коротко брякнул Чемпион. - Похоже. Так встретились мы с Космосом, как боксёр наилегчайшего веса с тяжеловесом. Нокаут.

Розовый Нос, обиженно отвернувшись, стал смотреть в угол:

- Всё-таки мы же не каравелла. Есть же у нас свои технические чудеса, которыми мы им можем утереть нос… Или хоть удивить?

Все ждали ответа от Прата, и он это почувствовал. Он усмехнулся, прихлёбывая чай:

- К сожалению, фантастическая картинка, которую для нас изобразила Лали, слишком оптимистична. Какие-то жалкие столетия отделяли Колумба от эпохи реактивных двигателей. Нас от наших партнёров по Космосу отделяют тысячелетия. Удивить их мы можем, ну… скажем, как изобретатель первого на Земле колеса, который пришёл бы предлагать своё изобретение на современный автозавод.

- Всем налили снова чаю? - вдруг громко спросила Лали. - Так вот, я предлагаю тост за Колумба, за его смельчаков-матросов, за их мужество, которого в деревянном кораблике с холщовыми парусами у них было больше, чем вы найдёте в каком-нибудь танкере в пятьсот тысяч тонн водоизмещения!

Все с воодушевлением подхватили тост.

Глава 3 ЭТА НЕМНОЖКО СТРАННАЯ ЛАЛИ…

Если повернуть переключатель на несколько делений, пропустив «дождливый день», «закат солнца» , «жаркий экваториальный день», «восход над коралловым островом», «лунный вечер» и тому подобное, то стоявшая за окнами «звёздная ночь» исчезала, и на отметке «0» открывалось чистое стекло, и в окрестностях старинной хижины становились видны громадные башни космических антенн Центра Связи, шаровидные силовые установки и унылые, однообразные гаражи для роботов и городских ракет, а вдалеке маячило стоэтажное здание Старого Центра, давно уже прекратившего работу. В этом доме жили многие специалисты и сам директор Центра, профессор Ив, дедушка Лали. Сама Лали тоже там жила. Дедушка был её самым близким по возрасту родственником. Следующим был Прат, хозяин одинокой хижины на крыше.

Когда родители Лали погибли в полёте на одной из небольших космических ракет, ей было всего несколько месяцев. Не научившись ещё выговаривать «мама», она заплетающимся языком, смеясь, болтала: «Пра…пра… пра…» А когда подросла, решила называть его Прат.