Бумажные книги Лали

Облака над городом; снежные вершины гор, залитые багряным светом восхода; капля, сорвавшаяся с весла; глубина звёздного неба; плавный взлёт прыжка газели; радостно протянутые тебе навстречу руки и сияющее лицо; лица, лица, бесконечный поток за всю жизнь встреченных тобою лиц, усталых, тупых, равнодушных, злобных и добрых, весёлых и робких, насмешливых и милых, приветливых, дружеских и одно или два самых прекрасных; чёрные буквы и строчки лучшего, что создал человеческий ум, - книг. Всё это дано тому, кто, не замечая, какое это чудо, обладает величайшим даром - видит. К сожалению, человеку свойственно всю ослепительную прелесть, безграничную ценность того, чем он обладает, оценить, только когда её у него отнимают. Тогда он говорит: «Ах, каким счастьем я обладал!»

Солнечный свет погас для Прата уже давно. Исчезли горы и облака, числа и буквы.

Когда он ещё не совсем ослеп, из уважения к его научным заслугам, для него построили хижину на крыше стодвадцатиэтажного дома и приставили к нему робота, специально запрограммированного для обслуживания тех, кто не видит.

Хижина была снаружи похожа на ту, где когда-то жил много-много лет назад его собственный дедушка, Прат ещё успел полюбоваться её смутными очертаниями, прежде чем и эти очертания растаяли и вокруг него сомкнулся мрак.

Робот быстро с ним сработался: подавал кушанья на стол, стелил постель, читал вслух газеты и книги, записывал на плёнку всё, что нужно было хозяину. Провожал его на прогулках, предупреждая обо всех препятствиях на пути. Наружный мрак скоро совсем перестал мешать жизни Прата. Но на душе у него было безрадостно, сумеречно и слишком уж тихо.

И тут в зимнюю стужу его уснувшей жизни к нему протянулась крошечная живая и тёплая ручонка девочки. Это была Лали. Однажды она отпихнула свою няньку-робота, влезла на колени к старику, растопырила ему веки мягонькими пальчиками и строго сказала:

- Ну-ка, теперь смотри как следует! Я уж заметила, ты совсем не умеешь смотреть. Я тебя научу! Ну! Что ты теперь видишь?

- Розовую мартышку у себя на коленях! - сказал Прат и засмеялся впервые за много месяцев.

С этого дня она упорно продолжала учить его смотреть: притаскивала игрушки, картинки и кукольных человечков, держала их прямо у него перед носом и с бесконечной настойчивостью допрашивала:

- Ну, а это что? Нечего смеяться. Ты натужься, старайся как следует. Ну, кто? Видишь, какие длинные уши? Ну?

- Кролик! - называл он наугад.

- Заяц! Это называется заяц. Ага, когда ты стараешься, ты вот можешь же совсем правильно видеть!

Со временем Лали перестала учить его видеть, Она просто стала его глазами. Изо всех сил старалась описать, передать, нарисовать перед ним картину всего, что видела сама, пыталась помочь увидеть ему её глазами многоцветный, пёстрый мир, скрытый от него мраком.

Год за годом окружающая Прата непроглядная темнота понемногу наполнилась образами воображения Лали. Описывая ему то, что видела, Лали неутомимо фантазировала, чтоб позабавить старика, а может быть, по врождённому стремлению всё по-своему додумывать, менять, воображать, как могло бы быть лучше, чем в действительности.

Долгие годы, кроме дедушки Ива, которого она видела только за обедом, её окружали одни первоклассные роботы дошкольного обучения, и единственным постоянным, терпеливым, внимательным её собеседником был Прат. Он знал всё на свете и рассказывал всё, что знал. Чем больше она узнавала, тем ярче и забавнее делались её фантазии, которыми она делилась со стариком.

Рассеянно дослушав и пропустив мимо ушей очередную учёную лекцию Дошкольного Робота, она бежала к Прату и могла три часа слушать затаив дыхание его вполне научный доклад по Истории Человечества, Географии, Музыке.

Она его любила и впитывала каждое слово, может быть, потому, что дети безошибочно чувствуют разницу между тем, когда их просто правильно учат, и тем, когда их к тому же любят.

За эти годы ему поневоле приходилось выслушивать давным-давно забытые им старинные детские сказки. Потом, по мере того, как Лали росла, легенды, стихи, детские книжки по её собственному выбору. Когда няня-робот, правильно запрограммированная, не позволяла читать неподходящие для возраста Лали рыцарские романы или легенды, Прат шептал на ухо девочке, как её выключить.

Лали очень ловко, незаметно подобравшись, отключала няню. И тогда девятилетняя девочка и старый человек с упоением погружались в совместное чтение какой-нибудь истории: «1001 ночи», «Рыцарей Круглого стола» или «Сказа о Добрыне Никитиче». Одну странность только подметил Прат, Лали тогда уже было около десяти лет. Однажды ночью, лёжа без сна, он припоминал события предыдущего дня. Почему-то в воспоминании этот день выглядел приятным днём. Хотя не много приятного встречалось теперь в его жизни…