Бумажные книги Лали

Лохматый Механик вздрогнул, точно его разбудили, хрипло кашлянул и кивнул, мотнув головой.

— Да, — проговорил он и, к своему удивлению, стоя над каменной ложбинкой, стащил со своей лохматой головы фуражку. — Пришло. Он умер.

— Как хорошо… — тихонько вздохнула Лали. — Как это хорошо, что в те далекие времена, когда на Земле еще были тюрьмы и войны, жизнь у людей была такой короткой.

— Бедный малый, — сказал Механик. — Как-то забываешь, что они были люди, как мы. Я только старый мусорщик на раскопках, но живи я в те времена, я бы минуты не ждал, пристрелил бы этого Карло Скорлупи к чертовой матери, пусть бы они меня самого за это на цепь посадили!

— Правда? Вы так бы и сделали? Это был бы прекрасный поступок! Приятно было с вами познакомиться!

Лали протянула руку, и Механик ее крепко и бережно, с большим чувством пожал своей крупной рукой.

— Фрукти! — вдруг участливо воскликнула Лали. — Что с тобой? У тебя такой вид, будто ты совсем скис?

— «Скис, скис»… — угрюмо отворачиваясь, хрипло пробурчал Фрукти. — Воображаешь, мне легко тебя было слушать… когда я видел этого бедного прикованного парня. Как он радовался какой-то несчастной снежинке. Ты до конца так и не договорила. Я прекрасно видел, как эти славные чумазые чертенята, как глину, разминали его цепь. И ждал, что вот-вот развалится его ошейник. А вот он лежит целый!

— Ты же слышал: птичка схватила стебелек и вылетела в окно?

— Ну да, потом с карликом все было здорово. А про рыцаря-то самого ты забыла досказать!

— Ошейник валяется, но ведь он теперь пустой. Он не мог больше его удержать. Рыцарь Бросивший Свое Имя уже понял все, глядя в окошко вслед улетевшей птичке. Он видел, как узенький клочок неба за окошком стал расти и шириться у него на глазах и превратился в необъятный сияющий небосвод… В этом-то не было уже никакого чуда. Ведь каждый человек всегда может увидеть над собой только очень маленький кусочек неба, а оно представляется ему необозримо громадным. И это не обман, ведь оно на самом деле такое и есть!.. И он его увидел наконец, это необозримое, свободное небо… А цепь и ошейник? Они остались валяться пустые тут, на каменных плитах тюрьмы.

— Я просто в восторге, — не находя себе места, воскликнул в это время профессор Финстер, жадно осматривая Башню, цепь, камин, альков, а кое-что разглядывая в сильнейшую лупу. — Именно та гипотеза, тот список легенды, который мы отстаивали, теперь подтвердилась. Нашлась Башня Карло Карлони и цепь с ошейником, считавшаяся легендарной фантазией! Вот она легендарная, и лежит перед нами! Ха-ха! Теперь мы утрем кое-кому нос!

Сью-Сиу, как-то горестно почмокивая и поглаживая согнутым пальцем свои усики, похожие на перышки птенчика, спросил голосом, полным самого добродушного ехидства:

— Уважаемый коллега? А как вам птичка понравилась? Вы ее хорошо разглядели?

— Изумрудно-золотистая? Так же, как вижу вас. И здесь, и в соборе. Почему вы спрашиваете, разве вы ее не разглядели сами?

— Прекрасно видел. А что вы при этом испытывали?

— Самые естественные чувства. Удивление. Ну, естественное возмущение, даже ненависть, горячее сочувствие, а потом ведь это было просто великолепно, когда он отказался от имени и швырнул его, как перчатку, в колодезь. А разве вы не?..

— В том-то и дело, что да. Я все это тоже испытал и продолжаю испытывать и сейчас. Но отдаете ли вы себе отчет, что все это происходило тысячу лет назад?.. Все, все, только что происходившее у нас на глазах?

— Ах, вы имеете в виду те самые события, которые легли в основу легенды? Тысячу лет?.. Но ведь мы только что… Хотя, конечно, тысяча лет!.. Я полагал, что гипотеза… А? .

— А птичка-то с веточкой акации в клювике улетела вон в то окошечко? А?

Финстер наткнулся на новую мысль, точно с разбега налетел на столб, потряс головой и замер с удивленно выпученными глазами.

Непомник был единственным, кто не выразил и капли удивления:

— Ты прекрасно сегодня читала, Лали… Как жалко, что мы были тут одни и тебя не слышал никто из наших друзей!

— Какого черта, читала! — завопил вдруг Фрукта. — У нее и книжки-то в руках не было, а я все видел вот этими своими глазами! — Он прижал кулаки к глазам и еще покрутил ими, может быть, для того, чтобы заодно стереть с них всякие следы позорной влаги…

— Удивительно, — кротко проговорил Непомник, — что ученые, цель которых делать новые открытия, больше всего удивляются именно тогда, когда им вдруг удается открыть нечто новое. Все очень просто, вы видели птичку и все остальное, не так ли? Что же это значит? Значит, вы ее видели, и все! Вы видели воплощение легенды. А разве, когда вы сами читаете, в вашем мозгу или воображении, неважно где, не возникает воплощение того, что вы читаете: течение мысли, разные чувства, целые картины? Лали делает это лучше, чем вы. Точнее, ярче, сильнее. Только и всего.

— Ай-яй-яй! — вдруг тоненьким голоском закричала Лали, спохватившись. — Значит, вы все видели? Опять я распустилась! Ой, как мне попадет!

В голосе ее звучало подлинное раскаяние и искреннее горе. Все окружили ее и начали утешать.