Бумажный домик

Альберта (возмущенно). Не понимаю, что ты тут нашла веселого! Ведь это очень грустно! (С чувством.) «Мучительный разлад над ним раскинул крылья…» Это так грустно!

Полина. Значит, если вы счастливы и любите, то потом обязательно разведетесь?

Венсан. Да нет же! Понимаешь, это ведь стихи, образ…

Полина (ее осеняет). Предположение!

Венсан прыскает со смеху. Альберта несколько уязвлена тем, что смеются над ее любимым поэтом.

Я. По-моему, это как раз и означает, что мы все время разрываемся между потребностью в радости, стремлением к ней и сознанием несчастья других…

Венсан (с ученым видом). То есть мы в каком-то смысле разорваны на части. (Полине, которая уже открыла рот.) Была такая пытка когда-то, жертву привязывали к коням и разрывали на части, так поступили, например, с Равальяком, и это не предположение.

Я (благодарно). Разорваны на части. Именно так. Я не сказала об этом потому, что не знала, поймете вы или нет.

Альберта. Что По-По не поймет.

Полина. Я понимаю все!

Венсан (коварно). Особенно пред… по… по…

Альберта (великодушно, отводя грозу). Так ты объяснишь все это в своей книге?

Я. Я бы с удовольствием, но сначала я должна все хорошенько уяснить для себя.

Полина. Тогда зачем она, твоя книга?

Я. Никогда толком не знаешь, зачем она, твоя книга. Иногда я думала, что написала книгу, которая ободрит людей, а мне говорили: как она угнетает, ваша книга.

Полина. Не стоит писать книги, которые угнетают людей.

Венсан. А по-моему, стоит. Не стоит писать книгу, когда ты пишешь вранье.

Полина. Но если ты весел, это не вранье.

Я. Это не вранье, но часто это только одна сторона жизни. Не говорить о радости — тоже, конечно, вранье.

Альберта. В общем, в жизни все перемешано?

Я. Пожалуй.

Венсан. Добрые семена и плевелы?

Я. Пожалуй.

Полина. Ты не должна из-за всего этого беспокоиться, мама. Тебе нужно написать детектив с хорошим концом, и все будут довольны.

Альберта (шокирована). О! Нет!

Венсан. А если у мамы нет такого желания?

Я. Почему, я с удовольствием. Я уже не раз об этом думала. Мне кажется, это будет для меня отдыхом. Мне бы хотелось, чтобы сыщиком у меня была женщина, очень симпатичная, очень веселая, с веснушками, которая все время будет попадать впросак и по чистой случайности обнаружит правду. В прошлом у нее была несчастная любовь, и вот для того, чтобы отвлечься, она и займется расследованиями.

Полина. У нее была несчастная любовь, и она остается веселой?

Я. Да, потому что у нее хороший характер. Ее жених ушел от нее к ее же лучшей подруге, и вот она начинает расследование, чтобы понять, как это случилось, и обнаруживает у себя задатки сыщика.

Альберта. И тогда ее жених возвращается к ней?

Я. Нет.

Альберта. Почему?

Я. Потому что тогда она станет счастливой и перестанет заниматься расследованиями.

Полина. А если бы ты была счастлива, ты бы тоже перестала писать книги?

Я в полной растерянности.

Альберта (возмущенно). Но мама счастлива!

Венсан. Мама почти счастлива, но совершенно счастливой быть невозможно, вот из-за того, что ей немножко недостает счастья, она и пишет книги.

Я (с облегчением). Гениально. Только я не знаю, недостает ли мне немножко счастья, или у меня его немножко чересчур.

Венсан. Чересчур много счастья?

Я. В общем, я скорее имею в виду, что дело не только в счастье.

Полина(которой поднадоели все эти теоретические споры). Ты все время говоришь «я не знаю, я не знаю». Так ты что ж, совсем ничего не знаешь?

Альберта (смеясь). Мама — как ее героиня-сыщик. Обнаруживает правду по чистой случайности.

Я. Но она все же ее обнаруживает.

Венсан. Значит, это не ее заслуга?

Я. А почему это должна быть ее заслуга?

Венсан. А если случайность не случится?

Я. Такого быть не может.

Полина. Что же такое случайность? Книги — это тоже случайность?

Я. Вот-вот. Для меня случайность — это книги.