Бумажный герой. Философичные повести А. К.

Недавно в одной умной книге я вычитал верную мысль о различии северян и южан. Наши грозные северные соседи будто заворожены величьем Креста и запредельностью крестной муки. Гляньте хотя б на их островерхие храмы, словно буравящие небеса, – тут и вызов, и взысканье последней истины, и гневная тоска от ее недостижимости. Там, на европейском севере, будто рождается свой, вовсе не благодушный, а садомазохический, иначе не скажешь, жестокий миф крови и почвы. Сейчас полудикие, но с уваженьем к закону, справедливости и правилам общежития, германцы, придет время, упьются кровью, что изобильно оросит их почву. Помяните мое слово – еще докатятся до охоты на ведьм, расовых чисток и даже костров инквизиции. Уж не ладаном пахнёт в их церквях, а смертоносным удушающим газом. А то они и вовсе целиком отправят в огненную печь какой-нибудь безвредный малый народ, вроде пруссов, ливов или цыган. Все же надеюсь, что до этого не дойдет.

Иное дело наша страна, где мягче и климат, и нравы. Для нас не Распятие, даже не Воскресение, а именно Рождество – самая сердцевина предания, нежнейшая из детских легенд: юная женщина или дева, прелестный младенец, немолодой благообразный мужчина, маленький ослик, – я их видал под сенью пирамид и навсегда сберег в благодарном сердце. А волхвы к тому времени уже разбрелись по своим весям, – я их потом встречал только на рождественской елке. Да в убогом вертепе, осиянном Божественной славой. Вот и мой вертеп – неказистая мастерская с видом на кирпичную стену доходного дома, где провел я века, как-то нечувствительно переменился. Все тут переиначил выстраданный моей душой нерукотворный образ. Будто пали стены, отворилась кровля, и теперь я – потрясенный богомаз – как в самом средостенье вселенной осыпан с головы до ног золотым звездопадом. Мир, хотя мне открывшийся беспредельным, оказался так же внятен и прост и тоже покоился на трех основах – только уж не китах. Один всего-то был ангелок, – мне и того хватало с избытком, – теперь же мириады ангелов золотистыми трубами, арфами, пленительным детским дискантом возглашали славу.

А сейчас вот пора перейти к первому разделу. Теперь вызрело меткое слово, взросло древо истины из мелкого росточка, труд мой уж близится к завершенью. Я чувствую себя бегуном на исходе марафонской дистанции. Спите покойно, дамы и господа, граждане и товарищи, властители и слуги, конформисты и бунтари, автомобилисты и пешеходы, эллины и иудеи, правдолюбцы, правдознатцы и правдоборцы, гениальные безумцы и дети века сего, – шедевр мой ждет лишь последнего штриха, чтоб уж наверняка спасти мир своей красотой, милосердием и ни для кого не оскорбительным совершенством. Вы проснетесь в благодетельном мире уже без казней, злобы, войн, системных кризисов, социальных и научно-технических революций. Когда проснетесь? Ну уж этого не знаю: утро наступит рано или поздно, – ждать, надеюсь, не так долго, в данном случае, тысячелетье туда-сюда – не существенно. Да и хватит мне метать числа, – поверьте заядлому игроку в кости, лото и другие настольные игры: 22 – цифра многозначительная. Особенное, если играть в очко: это минимальный перебор, особенно досадный, – если, конечно, не выпадет два туза кряду. Будем считать, что они мне как раз и выпали.

Пускай уж теперь и впрямь конец прильнет к началу, – озаренная вдохновеньем душа, и закончив работу, останется вдохновенной. К тому ж, я вчера или не помню когда слышал по радио, что в мирозданье, оказалось, бесчисленное множество запредельных нашему пространств. Даже возникла чудовищная мысль: может, весь наш видимый мир помещается на кончике какой-то великанской зубочистки. Открытие не из приятных, но это вовсе не значит, что его и не нужно спасать: в нем всего довольно, – поверьте мне или проверьте сами, – для душевной муки, прозрений и восторга. Он, может, и мельчайшая капелька, но чистейшей божественной влаги, где отражается все что ни есть, было, будет или так и не случится. Другие миры и пространства пусть уж спасут новые шарлатаны, гуманисты и доброхоты. Приветствую же вас, будущие спасители, на пороге своей и вашей первой главы. А мне осталась лишь пара слов пред завершеньем вех. Выйдет помесь пролога с эпилогом, то есть отчасти упражнение в генной инженерии. По правде сказать, читать завершающий раздел не только не обязательно, но и нежелательно. Не советую, короче говоря.

Раздел 1 (он же последний)