БУМАЖНЫЙ ПОСОХ

Когда просыпались странники в спящем мире, то встречались они с жителями чужих снов, с героями своих не рассказанных сказок, и с образами своих невзошедших стихов. И слушали непроизнесённое, и разглядывали незримое. Вспоминали другими забытое, и собой неосуществлённое. И спорили они сердцами, и слушали дыханьем, и запоминали глазами, обращенными внутрь.

А когда догорал огонь, спускались во тьме на землю боги и выбирали из всего пережитого нашими путниками за день. И перемешивая эту жатву, как замешивает её жизнь, так приговаривали:

То, что осталось, осталось прочесть.
То, что прочтёте, не следует помнить.
То, что запомните, внуками вспомните.
Вечно прибудете, с тем, чем убудете.

Позже, на обетованных небесах, извлекая то, что добыли из бытия, развешивали боги на солнечных лучах и так приговаривали:

– Это – не правда, а истина;

– А это – настоящая правда, а не метафора;

– Это – чудесная метафора, а не простая истина;

– А это, в отличие от метафоры, истины и правды – так и непознанная людьми реальность…

ОДИН ИЗ ОТВЕТОВ

– Так кто по настоящему богат – имеющий или не нуждающийся?

– Ни тот, ни другой! Воистину, богат лишь тот имеющий, кто с радостью делится своим богатством с нуждающимся.

РАЗБУЖЕННЫЙ ВАРВАР

Заговорил воин. Странное поведал:

– Пал в бою я. И поднесла мне Перуница в ковше резном, писанном, воду живую. И подвела мне коня белого, и отправила к Сварге. Там встречал меня Перунько. Вёл в чертоги благие. За стол саживал. Слово сказывал. Помню слова те, как рукоять меча свого.

– Славно ты жил воин. И судьбу, и время для жизни ты верно выбрал. И ко мне вернулся достойно. Но много воды утекло с поры той. Ныне я сам тебе судьбу выберу. Вернёшься, воин, в жизнь тем же, кем был. Но не сыщешь примет и зарубок жизни прежней. Тех, кого знавал, не встретишь.

Нынче землица людьми болеет. Нравы и устои былые, -попраны. Красивое и хорошее, – давно не одно и то же. Поменяли люди ясное да ровное, целое да обережное, на путанное да кривое, битое да задорное. В чести не честь, а почести, не служение, а выслуживание. Всё, что не может быть товаром, называют они бесполезным.

Радуясь, не меды сладкие пьют, а дурман-воду огневицу горькую. Не любиться и петь, не играть и хороводить стали от радостей телесных, а зверя тревожить в себе смердного и блудного…

Словом и делом, – всё сам узришь.

Пойдешь, воин, по тропе, встретишь троих, что у огня мною вместе собранные тебя дожидаться будут. Веди их, куда сам пойдешь, знаки мои, читая, как прежде читал. Оберегай их, покуда, от зол, как чад несмышлёных…

– И вот уж я в поле, чистом от людей. Горы, то вострые, то покатые покругом. Тропу заприметил, стал на неё и так иду. И так пришёл к вам…

ПРОБУЖДЕНИЕ ОТ ЖИЗНИ

Иду в небеса налегке,
влекомый предчувствием встреч.
Акакиа – в правой руке,
а в левой – зазубренный меч.

ПОСЛЕШЕСТВИЕ

После-словие пишется тогда, когда уже знаешь, чем всё закончилось. Мы сделаем по-другому. Потому что у нас по плану, после прочтения всех слов, всё только и начнётся. Поэтому, вот краткий пересказ сюжета этой книжки. Кстати, другого пересказа нет, ещё и потому, что сюжета у этой книги, надеюсь, тоже нет…

Посвящается последнему человеку на Земле

Это было странное путешествие по странной планете.

Не всегда день здесь заканчивался ночью, а трапеза -насыщением.

Не всегда за вопросом следовал ответ, а ответ нёс ясность.

Но куда бы ни вели наших странников пути и дороги, они шли к себе. Потому что однажды нужно выйти из дома, чтобы, наконец, найти себя заблудшего.

Путешественник рассказывал попутчикам о своих самых странных путешествиях. Сказочник пересказывал им свои самые странные сказки. А поэт читал свои странные стихи.

Но не всё рассказанное ими друг другу обрело плоть из букв.

По каким соображениям, и кто отобрал из сотен путешествий, стихов, сказок и снов, – именно эти, – им неведомо. Как неведомо теперь нам, кто и кому их поведал.

Доподлинно известно немногое. Например, что путешественник, предложил назвать эту книгу «Инструкция по эксплуатации одноразовой жизни». Поэт предложил название «Ножны духа». Сказочник обозвал это «Сказками для старых детей». А воина никогда не интересовали названия.

Теперь мы знаем, как родилась эта странная книга о том, как сказочник стал путешественником, путешественник поэтом, а поэт воином. А воин, с чувством удивления, вызвавшим у него удивление, обнаружил, что и путешественник, и сказочник, и поэт, – это он сам.

Оказывается, все персонажи этой истории одной жизни жили в нём. Выходит, кто-то из них задавал ему вопросы? Кто же тогда на них отвечал? Кто, конкретно, от лица спрашивающего задавал вопросы, и кому конкретно из них предназначались ответы Учителей?

– А в ком же тогда жил сам воин?