Бумажный солдат

– Где тебя носит?! – взревел разъяренный Муса. – Иди сюда! Вот объясни – где девочкам переодеваться. Только не мне объясняй, а Веронике Леонидовне. И еще, – он поманил Петра рукой и сказал ему тихо, так, что слышал только Терьян, – делай, что хочешь, но если хоть одна из них уедет, я тебе ноги повыдергиваю. Ты знаешь, сколько бабок за них уплачено?

Петр обаятельно заулыбался и, ухватив Веронику Леонидовну за локоть, потащил ее куда-то в сторону сцены. Сергею показалось, что они изображают какой-то сложный танец, потому что время от времени Петр хватал Веронику Леонидовну руками, после чего они начинали поворачиваться на месте, сходились, расходились, снова сходились, затем дама вырывалась, и все начиналось сначала. Потом Петр, приложив руки ко рту, что-то прокричал. Тут же со сцены побежали люди, таща в сторону директорской ложи ярко-синее полотнище. Через несколько минут ложа была полностью скрыта от посторонних глаз, и, по команде Вероники Леонидовны, к ней потянулись девицы. Сергей стал рассматривать зал.

Огромная сцена была полностью затянута чем-то синим, и на этом заднике вопияло уже знакомое Сергею слово "Гуманимал", написанное огромными буквами. Справа стояло что-то вроде трибуны, ослепительно белого цвета. На трибуне лежал большой деревянный молоток. Слева на треножнике возвышалась прямоугольная сине-белая доска с надписью "Инфокар" и непонятной эмблемой – двумя дугами, заключенными в квадрат. Издали эта эмблема напоминала широко открытый от удивления глаз. У задника копошилось около десятка человек, которые что-то подтягивали и прибивали. Из-за кулис доносились рычание и лай.

Через минуту на сцене возникли оживленно жестикулирующие Платон и Петр. Сергею не было слышно слов, но по косвенным признакам он понял, что Платон продолжает разбор полетов, а Петр пытается отбиваться. Рядом с Сергеем кто-то шумно упал в кресло. Сергей повернул голову и увидел Мусу.

– Что-то у вас здесь шумновато, – сказал Терьян.

– То ли еще будет, – загадочно ответил Муса. – Я Платону говорил, чтобы он с этим кретином не связывался. Пока он нам небо в алмазах разрисовывал – из конторы не вылезал. А как деньги дали, так его и не найдешь. Сегодня договорились, что в десять утра встречаемся здесь. Я, как дурак, приехал – все закрыто, ни одной живой души. Я к директору – он вообще не в курсе, что мы что-то устраиваем. Кто, говорит, разрешил, да где согласование с Моссоветом, все такое. Нас в зал только к часу пустили, и то потому, что Платон вмешался. А это чудо-юдо появилось после обеда, как ни в чем не бывало. Тут еще собаки эти гребаные. Вроде все домашние, дрессированные, а гавкают, будто их на помойке нашли. С ведущим – целая история. Петя пообещал Платону, что аукцион будет вести сам Ширвиндт. Платон и спрашивает сегодня – где же Шурик? Петя начинает объяснять, что сегодня Шурик занят на репетиции или где-то там еще, а завтра как штык будет вести аукцион. И это при том, что Театр Сатиры на гастролях в ГДР и раньше чем на следующей неделе не вернется. Я бы на месте Тошки погнал этого деятеля в три шеи, чтоб духу его больше не было, так нет. Что он в нем нашел?..

– А кто же будет вести аукцион? – спросил Терьян.

– Да Петя уже притащил какого-то деда из "Москонцерта". Говорит, высокий класс. Посмотри – вон он сидит, слева.

Слева обнаружился благородного вида мужчина лет шестидесяти, с великолепной седой шевелюрой, крупным породистым лицом, в бархатном костюме и бабочке. Он неторопливо перелистывал какие-то бумаги и, шевеля губами, делал на них пометки.

– Владимир Ильич, Владимир Ильич! – послышался голос Петра Кирсанова, который наконец оторвался от Платона. – Все, начинаем! Сюда, сюда пройдите, пожалуйста.

Благородный мужчина не спеша встал и с достоинством поднялся к трибуне. Взял микрофон, покрутил его в руках и произнес:

– Раз-два-три, раз-два-три, микрофон работает. Петр Евгеньевич, можно приступать?

– Погодите, – вмешался Платон. – Собаки готовы? Где Жанна?

Откуда-то сбоку выскочила растрепанная собачница с мегафоном в руках.

– Все готово, – рявкнула она в мегафон так, что Платон попятился. – Девочки одеты, распределены по лотам, фонограмма проверена, хозяева сейчас спускаются в зал.

Из-за кулис потянулись хозяева.

– А много билетов продано? – спросил Терьян у Мусы.

Тот махнул рукой.

– Сотни две. И то на все три дня. Мы на одну рекламу больше потратили, а тут еще аренда, автобусы, манекенщицы эти чертовы, зарплата... Одна надежда, что если первый день пройдет нормально, то народ повалит. Но я что-то сомневаюсь.

– Итак, уважаемые гости, товарищи, дамы и господа, – грассируя заговорил в микрофон Владимир Ильич. – Мы собрались сегодня на первый в стране аукцион. Прежде чем объяснить вам правила аукционных торгов, я хотел бы представить организатора сегодняшнего праздника – генерального ди...

– Стоп! – раздался голос Платона. – Владимир Ильич, вот это все давайте уберем. Никого не надо представлять. Вы скажите про собак, про правила, про что хотите, только представлять никого не надо.