Бумажный театр

Клара Ашкенази родилась в Сараево в еврейской семье, мать ее была из рода Нехама. В США получила профессию кинорежиссера, в настоящее время снимает квартиру в Белграде, занимается съемками фильма о Черногории и о Дойранском озере для «Нейшнл джеографик». Изучала жизнь евреев в Дубровнике эпохи Возрождения. На вопрос одного журналиста о том, что она охотнее всего читает, ответила, что самым внимательным образом читает любые инструкции: к мобильным телефонам, компьютерам, льдогенераторам или косметике. Когда речь заходит о предложениях туристических фирм, то в буклетах она первым делом изучает сноски, потому что именно там скрывается настоящая цена. Ее издатель — «Ма'арив бук гилд» из Тель-Авива. Ею опубликованы романы «Годы без месяцев» и сборники рассказов «Жить на вокзале» и «Время в бутылке», откуда и взят одноименный рассказ.

ВРЕМЯ В БУТЫЛКЕ

У меня всегда была слабая память и плохая ориентация в пространстве. Запоминать имена с детства было для меня мучением. На самых простых перекрестках, в самых незамысловатых местах я переставала понимать, где нахожусь, и мне легче было иметь дело с картой, чем с реальными песком и пылью. Как не заблудиться в пустыне, осталось для меня загадкой, хотя мои предки прекрасно ориентировались именно в пустыне, по крайней мере я так предполагаю.

Правда, в тяжелые и невнятные моменты, на перекрестках больших городов меня вдруг осеняло, в какую сторону следует идти, чтобы отец, мать и я попали туда, куда нужно. «Моя девочка!» — гордо говорил тогда отец. Он еще до школы научил меня читать и писать. Дело было так. Он показал мне свои тетради. Их было много-много, они были маленькие, в красивых разноцветных переплетах, и отец всю жизнь что-то в них писал. «Он каждый день хоть одно-два слова да запишет в свой дневник», — сказала мне мать. Как раз тогда, когда мне самой захотелось завести дневник, он сказал, что эти тетради вообще-то не дневники, а, как выразился какой-то поэт, «сновники». И тогда он научил меня писать, чтобы я тоже могла записывать свои сны. Он купил мне маленький мобильный телефон «Nokia» и сказал: «Можешь записывать сюда. Из этих записей ты многое узнаешь о самой себе, но каждый сон не записывай! Записывай только те, которые повторяются в жизни. То есть сны, которые отражают то, что уже произошло наяву, или сны, которые предшествовали чему-то случившемуся на самом деле».

«А как я распознаю, что это именно такие сны?» — спросила я и тут же получила ответ: «В них должна быть хотя бы одна из трех вещей. Какой-нибудь незнакомый мужчина или женщина. Или какой-то запах или вкус. И, кроме того, нужно следить, не возникнут ли во сне знакомая местность или животное. Такие сны и нужно подробно записывать, подробно, но быстро, прежде чем они начнут блекнуть, потому что сны имеют свойство исчезать. Не успеешь натянуть носки, а от сна ничего не осталось. Поэтому, проснувшись, постарайся сразу все повторить, так тебе придется делать и в школе. Вспомни все подробности сна, еще пока просыпаешься. Вообще-то сны можно держать под контролем и пока спишь. Но это для тебя еще слишком рано и вредно для здоровья, поэтому я не буду рассказывать, как контролировать сон во сне. Пока тебе достаточно иметь в виду, что сны непостоянны. Они ведут себя как лодка, у которой две кормы, как упрямая скотина, которую и не подзовешь, и не прогонишь, они могут двигаться в любом, в том числе и противоположном, направлении… Не думай, что легко иметь дело со снами. Это так же, как водить машину. Только научившись водить, понимаешь, что каждая поездка — это чреда премьер. Ничего не повторяется, и тебе приходится всякий раз заново принимать решения. Представь себе, что кто-то поместил все твое время в бутылку, заткнул ее пробкой и бросил в океан, послав тебе. Попытайся найти свою бутылку…»

«Разве сны важнее, чем ум?» — спросила я тогда отца. «Не знаю, но мой опыт говорит мне следующее. В мире, таком, какой он есть, я гораздо больше заработал на чужой глупости, чем на своем уме».