Бумажный тигр (I. - "Материя") (СИ)

Полуночная Сука замерла, бессмысленно комкая пальцами кружевную шаль. Эти пальцы все еще казались тонкими пальцами Сэнди Прайс, но Лэйд знал, что в них заключено достаточно силы, чтобы распотрошить взрослого мужчину как цыпленка в мгновение ока. Если они до сих пор не обагрились его собственной кровью, то лишь потому, что он проявил достаточно осторожности и терпения.

— У этого вопроса нет цены.

— Скорее я поверю в бескорыстность голодной гиены, чем в твою, — усмехнулся Лэйд, — Что ты хочешь за ответ?

— Ничего. Согласись, было бы нечестно требовать плату за вопрос, ответ на который ты знаешь и так. Ах, знал бы ты, мой несчастный полинявший Тигр, как часто дьявола упрекают в любви к мошенничеству и крапленым картам. А зря!.. Ложь — никчемное оружие дилетанта. Поверь, наилучшее орудие для самых чудовищных преступлений и самых ужасных страданий — обычная правда. Надо лишь уметь ее использовать.

— Не заговаривай мне зубы! — рявкнул он, — Я…

— Ты знаешь ответ. Сам догадался, когда увидел у нее в келье книгу со сказками.

Книга со сказками. Он вспомнил книгу в ярком переплете. Вспомнил неподвижную женщину с пустым лицом и черными, как уголь, глазами. Мертвый, проникнутый вечной прохладой, безвкусный воздух…

— Монахини из приюта читали ей сказки, чтоб утешить, — он произнес это осторожно, точно пытался нащупать путь перед собой, двигаясь сквозь болото, — А что они еще могли сделать для парализованной семилетней девочки, которую изувечила родная мать? Они читали ей те сказки, которая она любила с детства. «Малютка брауни», «Я — сам», «Находчивый коротышка», «Шляпа из напёрстка»… Больше они ничем не могли ей помочь. И чем тут поможешь, если даже стрихнин бессилен… Наверно, в семь лет у нее в жизни больше ничего и не осталось, кроме своей койки и этих сказок. Слушая сказки, страдая от боли и ужасных воспоминаний, она представляла их себе — добродушных малышей в скроенных из платков сюртуках, невидимых помощников, готовых незримо прийти на помощь хозяйке. Ей, маленькой девочке, при жизни замурованной в каменный склеп, очень не хватало таких помощников.

Полуночная Сука, замерев неподалеку, смотрела на него с интересом, почти заворожено.

— У тебя хорошее воображение, Лэйд, — заметила она, внезапно облизнувшись, точно ощутила парящий в воздухе запах чего-то вкусного, — Как у одного парнишки в дурацком костюме, которого я знала много лет назад. У него тоже была отчаянная фантазия, но ему не доставало смелости удержать ее в узде…

Лэйд не обратил на нее внимания.

— И в какой-то момент мысли маленькой девочки, набрав необходимую плотность, пробудили одно дремлющее древнее чудовище. Укололи его в толстое брюхо, заставив распахнуть веки. Я не думаю, что оно помогло ей из жалости. Чудовища не способны испытывать жалость. Но иногда они бывают весьма любопытны. Оно создало брауни из воздуха. Воплотило их в жизнь, подчиняясь ее безотчетным мыслям.

Полуночная Сука изобразила гримасу разочарования.

— С моей стороны было благоразумно не называть цену. Ты и так знал все. Разве что сделал небольшую ошибку. Видишь ли, брауни возникли задолго до того, как ее любящая мать взяла в руки мясницкий топор.

— Вот как?

— Ну конечно, — демонесса улыбнулась. То ли в этот раз ее лицедейство смогло обмануть Лэйда, то ли она нашла выгодное освещение, но улыбка получилась почти грустной. Почти человеческой, — Она думала о брауни задолго до того, как обзавелась койкой в приюте Святой Агафии. Еще в те времена, когда любящая миссис Гаррисон, несчастная вдова, стегала ее поперек спины стальной цепочкой от часов. Когда душила ее накрахмаленными полотенцами. Когда заставляла протягивать руку и касалась ее утюгом, полным раскаленных углей. Когда…

Лэйд ощутил, что его сейчас вырвет.

— Хватит! — крикнул он, — Еще слово, и я упрячу тебя обратно до конца твоих дней!

Полуночная Сука удовлетворенно кивнула.

— Вот видишь? Правда может причинить куда как больше увечий. Ложь — лишь ее бледный призрак, оружие бессильных…

— Левиафан создал брауни в утешение больной девочке. Но кроме них он создал еще кое-что, верно? Нечто куда менее безобидное.

Демонесса молчала, делая вид, что с интересом изучает устройство человеческих пальцев. В этот миг она походила на кошку, играющуюся с собственными когтями.

— Полуночная Сука!

— Да? Ах, извини, Тигр, я немного задумалась.

— Брауни были лишь игрушкой. Опасной игрушкой, которая в какой-то момент сделалась разумной и попыталась поквитаться за обиды семилетней Амиллы. Но не единственным его даром. Я видел тела. Их убили не брауни. Что еще он дал?

— Извини, я думала, что джентльмены платят наперед, — Полуночная Сука примерила очередную улыбку, невинную и искреннюю, — Ты задал вопрос. Ты знаешь правила.

— Хорошо, — устало произнес он, — Что ты хочешь?

— Серебряный пенни. Игрушечную лошадку с шелковой гривой. Волшебный фонарь с картинками!

Лэйд едва не задохнулся от злости.

— Клянусь Левиафаном и всеми Девятью его выблядками, если ты будешь со мной играть, я причиню тебе такие муки, что…

— Моя цена — одна ночь.

Лэйд ощутил желание рыкнуть, как всамделишный тигр.