Бумажный тигр (I. - "Материя") (СИ)

Лэйда замутило. Она опять нашла способ обмануть его. Окрутила словами, чтобы запустить ледяные когти прямо ему в душу, обнаружив слабину. Раньше ей такое не удавалось. Она права, тигр постарел.

Полуночная Сука внезапно заливисто расхохоталась.

— Ох, Лэйд! Видел бы ты свое лицо! Какой изысканный коктейль из трусости, малодушия, отчаянья и надежды! Мне это по душе! Не хватает только кубика льда и щепотки лимонной цедры! Что, уже хочешь поджать хвост? Не беспокойся, мое предложение не было сделано всерьез.

— Что это значит?

— Я пошутила, — демонесса хищно осклабилась, — Хотела понаблюдать за твоей беспомощностью, Тигр. Я не отвечу на твой вопрос, даже если предложишь вдесятеро большую цену. Это мое право.

— Но… почему?

Полуночная Сука приблизилась к нему так близко, что ее бледное лицо с горящими глазами оказалось напротив его собственного. Он ощутил легкий запах жасминового мыла, которым обычно пользовалась Сэнди. И легкое сернистое испарение из оскалившегося в беззвучном крике демонического рта.

— НЕ ХОЧУ МЕШАТЬ СВОЕМУ БРАТИШКЕ ИЛИ СЕСТРЕНКЕ НА ОХОТЕ. НО Я ХОЧУ, ЧТОБЫ ТЫ ЗНАЛ, ЛЭЙД ЛАЙВСТОУН. КОГДА ТЫ СКОРЧИШЬСЯ, ПЫТАЯСЬ ПРИЖАТЬ РУКИ К ВЫГРЫЗЕННОМУ ЖИВОТУ, Я НЕЗРИМО БУДУ РЯДОМ. Я БУДУ ЛАКАТЬ ГОРЯЧУЮ КРОВЬ ИЗ ТВОИХ РАСТЕРЗАННЫХ РУК. Я БУДУ ВГРЫЗАТЬСЯ В ТВОЙ СКАЛЬП, ЕДВА ДЕРЖАЩИЙСЯ НА ЧЕРЕПЕ. Я…

Но все же быстролетна эта страсть:
Я пообедал — и свободен снова;
Но если прелести лица совпасть
Случится с прелестью ума живого, —
Мой слух распахнут, как акулья пасть,
Чтоб милых уст не упустить ни слова[54]

Она пошатнулась и едва не упала, Лэйд успел взять ее за плечи. Мягко и осторожно, как берут случайно опустившегося на ладонь мотылька. Весила она, кажется, и того меньше.

Веки Сэнди затрепетали, а когда распахнулись, за ними уже не было ядовитого ртутного блеска. Вполне обычные человеческие глаза, голубые, как открытое море на рассвете, и вполне по-человечески испуганные.

— О, мистер Лайвстоун…

Он поспешно отступил в сторону, убедившись в том, что она, хоть и пошатываясь, держится на ногах. Но все равно еще несколько секунд ощущал предательский аромат жасмина, заблудившийся в его бакенбардах.

— Если ты намереваешься еще раз упасть в обморок, учти, в моей лавке нет английской соли, — пробормотал он, — Разве что лавровый лист…

— Сварите из меня суп? — Сэнди беспомощно улыбнулась, — Кажется, я… Кажется, мне…

— Это все нашатырь, который юные девицы нюхают для похудания! — поучительно провозгласил он, — Чем морить себя голодом, лучше съесть добрый кусок свиного окорока с подливкой и выпить пинту легкого пива. Мистер Хиггс имеет на этот счет очень авторитетное мнение!

Она быстро пришла в себя. Очень быстро. Щеки немного порозовели, глаза вернули привычный блеск. У молодости, как бы ее ни корили, много достоинств. Лэйд не сомневался в том, что Сэнди благополучно дойдет до дома. Немного утомленная после хлопотного дня, но не сохранившая в воспоминаниях ничего дурного. Она еще не знает, какой ад развернется, как только она сомкнет веки… Лэйд почувствовал накатывающую на него тяжелыми приливными волнами дурноту.

— Вы и сами… немного бледноваты, — осторожно сказала Сэнди, — Выпейте, пожалуйста, чаю с молоком, что я для вас оставила.

— Конечно. Выпью. О, вот еще что, мисс Прайс…

— Да?

— Завтра в лавку не приходите. И послезавтра. И… до конца недели.

Сэнди застыла, недоверчиво глядя на него.

— О нет. Только не говорите, что…

Лэйд закатил глаза.

— Господи, нет! Ты не уволена. Я же сказал — до конца недели! Просто я хочу провести большую ревизию. Знаешь, перетряхнуть все старые ящики в подвале, выкинуть разный хлам… Здесь будет до черта грязи и грохота. Больше, чем в Вестминстерском дворце в октябре[55]. Юной девице вроде тебя ни к чему дышать пылью и слушать те слова, которые я обыкновенно произношу во время генеральной уборки. Кроме того, мы с Диогеном отлично справимся сами. Верно, Дигги, старый ты мошенник?

— С того времени, как я стал во главе государства, я советовался только с самим собой, и это меня вполне устраивало! — бодро отрапортовал автоматон из своего угла, — Совершать ошибки я начал только тогда, когда стал прислушиваться к тому, что говорят советники.

— Вот видишь, наш ржавый старикан уже победил свою страсть к палиндромам! Он возьмет на себя часть работы. Ступай, ступай, не беспокойся.

Сэнди опустила глаза.

— Если вы настаиваете, мистер Лайвстоун.

— Не показывайся здесь до понедельника — и тогда я награжу тебя касуэллой[56] по одному только мне известному рецепту. Мне — и всем жителям Ломбардии[57]. И не беспокойся, я сохраню твое жалованье за время вынужденного отпуска.

Поколебавшись, Сэнди нерешительно вышла из лавки и Лэйд поспешно закрыл за ней дверь, для верности подергав засов.