Бумажный занавес, стеклянная корона

Плечи расправлены, на губах победоносная улыбка. Разумеется, теперь певец глядел только на нее. Хотя бы потому, что Анжела предусмотрительно загородила от него белобрысую гадину. Сзади что-то негодующе пищали, приглушенно оправдывался официант, но она не оборачивалась. Взгляд ее был прикован к лицу певца.

И Никита наконец-то ее увидел. По-настоящему.

Роза полетела к его ногам. Анжела высоко подняла руки, и едва стихла последняя нота, пылко зааплодировала:

– Браво! Браво!

Вслед за ней пьяными голосами подхватили в зале:

– Браво! Давай еще!

Никита был польщен. Он забыл про неудачницу, облитую томатным соком. Его вниманием завладела Анжела.

Остальное было делом техники.

Заполучив в свое пользование мужчину мечты, Анжела принялась за дело. Ее честолюбия хватило бы на армию Наполеонов. Кроме того, она не сомневалась, что Никита гениален. Разве могла Анжела Бирюкова выбрать себе в пару посредственность? Никогда.

Оставалось убедить в этом окружающий мир.

Нет лучшего агента, чем влюбленная женщина. Анжела проталкивала Никиту с усердием самки кенгуру, вылизывающей дорожку в шерсти для собственного крошечного новорожденного детеныша, который должен добраться до соска с молоком.

Кенгуренок из Никиты был нежизнеспособный. Будь его воля, он лежал бы там, где родился, и ждал, пока сосок сам доползет до него. Нет, амбиций у него было в избытке. Но вот воли для их воплощения не хватало.

Анжела договаривалась с директорами ресторанов. Нанимала музыкантов. Искала композиторов. И неустанно контролировала мужа: чтобы не напился, приехал вовремя, не вильнул за кулисами в сторону очередной блондинки, улыбался публике и фотографам… Это она придумала образ, который через пять лет станет популярным на всю страну: расстегнутая рубаха, крест на пузе, смачная мужественность плюс романтическая сентиментальность.

И наконец ее титанические усилия принесли плоды. Никиту заметили продюсеры. Вернее, жена одного из продюсеров. Она убедила мужа, что тот имеет дело с уникальным явлением, и с Вороным заключили контракт.

А там нагрянула и слава, о которой столько мечталось.

Вместо того чтобы расслабиться, Анжела ухватила вожжи еще крепче. Но если поначалу ею двигало честолюбие, замешанное на любви, то теперь топливом стал страх. Анжела как-то совершенно упустила в своей борьбе за место Никиты под солнцем, что сама осталась в тени.

Кто она такая? Никто. Жена Никиты Вороного. Сегодня нынешняя, завтра бывшая. Потеряла товарную ценность в виде упругой груди, крепкой попы и гладкой мордочки – и прости-прощай, любимая, твое время истекло.

Анжела по-прежнему очень любила мужа. И по-прежнему не доверяла ему ни на грош. В ее системе ценностей любовь никак не коррелировала с доверием.

Ей было бы легче, если бы перед глазами не стоял убедительный пример. Причем созданный ее собственными руками.

Несколько лет назад Анжела отомстила одному из своих врагов до того просто и красиво, что долгие месяцы потом при одной мысли об этом ловком фокусе пела душа. А всего-то и нужно было, что вовремя представить стареющему ловеласу симпатичную свежую девочку. Ловелас распрощался с актуальной женой быстрее, чем бедняжка успела сказать «любимый».

Однако стрела, выпущенная Анжелой в противницу, оказалась бумерангом.

– …Кто здесь был?

Никита пожал плечами и зевнул.

– Да чего ты расшумелась-то? Никого!

– А почему у тебя телефон?

Анжела сама понимала, что выглядит смешно и нелепо со своими глупыми вопросами. Но остановиться не могла.

– Ты должен был отдать его Кеше!

– Один отдал, другой оставил, – засмеялся Никита.

– Зачем? Кому ты звонил?

Никита окончательно развеселился.

– Ну ты, мать, даешь!

«Мать!» Анжела ненавидела, когда он так называл ее, и Никите было отлично известно об этом. Мигнуть не успеешь, как из статуса подруги жизни перейдешь на уважаемое положение матери его детей. А подругой станет другая.

– Никому я не звонил! – Никита положил руку на грудь и с трогательным видом прикусил нижнюю губу.

Господи, да она сама научила его этому жесту и выражению!

Анжеле стало жутко. Так кучер, управляющий тройкой лошадей, внезапно обнаруживает, что сам давно тащит упряжку, а лошади летят рядом и ржут ему в лицо.

Нервы у нее и так были на пределе. А насмешливая невозмутимость мужа окончательно расшатала опору.

Будь что будет, но выносить это невозможно. Даже самый страшный ответ, окончательно расставляющий все по местам, лучше, чем этот мост над пропастью, шатающийся под ее ногами.

– Ты спросил, не брала ли я у тебя что-нибудь, – выговорила Анжела. – Что ты имел в виду?

Если Никита скажет «фотографию», все пропало. Значит, он не считает нужным больше скрываться от нее. Пока муж таится и делает вид, что ничего не происходит, у нее еще есть шанс.

– Брала? – переспросил Никита.

На лице отразилась работа мысли.

Анжела перестала дышать.

– А-а! – Никита хлопнул себя по лбу. – Так это, как его… Сотовый-то я и посеял. Сунул в брюки, а искал в пиджаке. Ну, раззява!

Он добродушно улыбнулся жене.

Анжела вдохнула в несколько приемов, по чуть-чуть.

– Что-то ты вспотела, – озаботился муж. – Слышь, иди к окошку, подыши.