Бумер-2: Большая зона

Через час Кот свернул с трассы в лес, загнал машину в заросли молодого осинника. Он врубил свет в салоне, перекусил теми харчами, что взял с собой. Завтра он замаскирует "девятку" ветками и уйдет отсюда, а пока хорошо бы вздремнуть. Он опустил боковое стекло, чтобы почувствовать запах прелой травы и влажного леса. Запах воли...

* * *

Через полтора часа в следственном кабинете появился Юрий Девяткин. За полтора часа он успел пообедать и почитать сводку происшествий в газете. Следователь уселся на прежнее место, вытащил из портфеля бланк допроса свидетеля. Глянул на Косенко. На лице ни ссадины, ни царапины. Только пиджак выглядел немного помятым, под носом чешуйки засохшей крови и бурые пятна на рубахе и штанах. Во время разговора с операми от напряжения у Косенко пошла носом кровь, залила сорочку и брюки. Девяткин задал все те же вопросы: имя, фамилия, год и место рождения. И снова не получил ответов.

На этот раз Косенко не требовал адвоката и не вспоминал Конституцию. Понурив голову, он угрюмо молчал. Девяткин убрал бумаги в портфель, поднялся и сказал, что уезжает по делам. Вернется часа через два. Следователь шагнул к двери, потянул ручку на себя и хотел выйти, когда на стуле зашевелился Косенко.

– Эй, не уходи, – сказал он. – Чего там у тебя? Спрашивай...

* * *

Дашка оставила "хонду" неподалеку от универмага "Богатырь" и оставшиеся полкилометра прошагала пешком. Она вошла во двор старого дома, осмотрелась по сторонам. У подъезда торчала одинокая старуха с палкой, и дворник в замызганном фартуке гонял метлой пыль. Дашка чертыхнулась и поправила ремень висевшей на плече большой спортивной сумки. Кажется, вход в бомбоубежище не здесь, в следующем дворе. Она развернулась и снова вышла на улицу. Но пошла не вниз, а в ту сторону, откуда появилась.

Местом, где Захаров должен расстаться с пятьюдесятью тысячами баксов, Дашка выбрала эту тихую улочку, засаженную огромными липами и тополями, точнее, старый трехэтажный дом. Окружали его такие же ветхие домишки, по плану городской застройки предназначенные под снос.

Улица Почтовая опускалась к реке, от нее ответвлялись, тянулись вверх к городскому центру горбатые переулки и такие же тихие улочки. Поговаривали, будто в незапамятные времена здесь, в рабочей слободке, жили ткачихи текстильной фабрики "Заря". Давно уж нет той мануфактуры, а вместо старых, частично расселенных домов еще купеческой постройки здесь должен вырасти новый микрорайон, застроенный типовыми девятиэтажными коробками.

В этот полуденный час улица спала, только на углу у булочной в ожидании подачки крутилась пара худых псов. Собаки то сидели в тени тополя, то виляя хвостами, выбегали на солнцепек, когда из булочной выходил покупатель. Дашка хорошо знала все закоулки района, подворотни и проходные дворы, потому что в двух кварталах отсюда прошло ее детство и юность. Здесь, у реки, она встретила первую любовь, здесь совершила первую кражу, здесь менты задержали Кольку, здесь же, чуть ниже, в Строительном переулке, где находилось здание районного суда, ему навесили лагерный срок.

Через минуту она остановилась у распахнутой двери в подъезд и, сделав несколько шагов, снова остановилась, дожидаясь, когда глаза привыкнут к полумраку. Свет попадал сюда через маленькое занавешенное паутиной оконце на лестничной площадке между вторым и третьим этажом. Держась за ободранные перила, она поднялась вверх по выщербленным ступеням. На втором этаже остановилась, подумав, что место хорошее. Сейчас память ее не подводит.

Сунулась в приоткрытую дверь ближней квартиры и отступила назад: прямо в крошечной прихожей, расстелив на полу газеты, храпел мужик с пегой щетиной на щеках, в замусоленной рубашке и парусиновых штанах с дырками на коленях. Услышав скрип петель, мужик открыл глаза, посмотрел на Дашку пустыми глазами, перевернулся на другой бок и засопел в две дырочки.

– Ты тут откуда взялся? – прошептала Дашка и снова оказалась на площадке. – Куда ни плюнь, в бомжа попадешь.

Видимо, в третьей и четвертой квартирах еще кто-то живет. Замки целы, а двери заперты. Она толкнула дверь третьей квартиры, Запели на все голоса ржавые петли. Дашка переступила порог. Доски поскрипывали под ногами, пахло пылью и какой-то химией. Слева узкий коридор, ведущий на кухню. Справа дверь в крошечную комнату с узеньким окошком, впереди большая комната. Хозяева давно вывезли мебель, полуистлевшие от старости обои ободрали или исчеркали непотребными рисунками и надписями местные мальчишки, которые из любопытства заглядывали сюда вечерами. На подоконнике пустые бутылки из-под бормотухи, по потолку расползлись ржавые протечки, а штукатурка покрылась сетью трещин.