Бумер-2

— Ты потише, дочка, спит он сейчас. Присаживайся, — сказал мужик. — Зовут тебя как?

Минут через десять, наскоро перекусив с хозяевами, Дашка узнала нехитрую историю Кота и познакомилась с обитателями дома. Хозяин дядя Илья нашел ее полуживого мужика на берегу реки. По всем прикидкам, на него напали грабители или хулиганье, навернули чем-то тяжелым по голове, да и сбросили в воду, надеясь, что он уже мертв или утонет. Но вышло иначе.

Дядя Илья перетащил пострадавшего в дом, где уже три года, как пустует постель его покойной жены. Тетя Кира, дочь Ильи, работает в поликлинике в поселке, это она развесила объявления. Она же помогла выходить парня. Досталось ему крепко, но молодость, она свое возьмет. Кира достала лекарства и кое-какую одежду. А ее дочь Ленка помогала кормить больного, ходила за ним, пока он сил набирался. Сейчас сомнений нет, он выкарабкался, и не сегодня, так завтра встанет на ноги. Одним словом, обошлось.

Дашка, поднявшись, нырнула за ситцевую занавеску. Глянула, как растянувшись на железной койке, тихо похрапывает больной. Землистое лицо, спутанные волосы, пятна нездорового румянца. Бывали времена, он выглядел получше, но и сейчас не в самой плохой форме. Отлежится, и снова будет как огурец. Дашка вернулась к столу и, присев на табурет, тихо всхлипнула.

— Уж и не знаю, как и благодарить вас, — сказала она. — А я уж думала… Думала, не найду его живого. А он ничего… Даже румяный.

— С головой у него не совсем, — сказал дядя Илья. — Ну, все, что он забыл, со временем вспомнит. У меня тоже такое было. Я на Северном флоте служил. Во время учений подорвали глубоководную мину. Ну, не совсем по инструкции. Я оказался ближе всех, стоял на корме тральщика у самых поручней. Меня взрывной волной о стенку приложило. Натурально — контузия. Доктор объяснил: ушиб головного мозга. Неделю не мог вспомнить, как родную мать зовут. Но это проходит. Ушиб он и есть ушиб. Хоть мозга, хоть коленки. Вот, дочка, какие дела случаются. И на учениях и в мирной жизни. Понимаешь?

— Понимаю, — кивнула Дашка, которая перлась сюда не для того, чтобы принять участие в вечере идиотических воспоминаний. — А можно мне с братиком поговорить? Хотя бы одну минутку?

— Можно, — Илья открыл кран самовара и налил в чашку кипятку. — Только ты подожди. Наберись терпения. Пусть он проснется. Сон — это первый лекарь. Так в народе говорят. И это правда.

— Оно — конечно, — согласилась Дашка. — Первый лекарь. Но тогда я просто рядышком посижу. Посмотрю на него. Соскучилась — сил нет.

— А ты подожди, имей терпение, — не уступил Илья. — Ты мне честно скажи: что за человек твой брат? Может, он из зоны сбежал?

Дашка удивленно сморгнула глазами.

— Повадки у него какие-то странные, — Илья зачерпнул из розетки ложку брусничного варенья. — И разговаривает как-то… Ну, ты понимаешь. Словечки такие не каждый день услышишь.

— Из зоны он вышел совсем недавно, — Дашка бухнула первое, что пришло в голову, но тут же решила, что брат, вышедший с зоны, — хороший вариант. Это многое объясняет в поведении сестры, в поведении, которое этим людям кажется странным. — Раньше Колька для меня был всем на свете. Он хотел, чтобы мы жили хорошо. Хотел устроить мою судьбу. Мне очень за него страшно.

— А почему «был»?

— Потому что два года он там провел. Я и сама не знаю, что он теперь за человек, что с ним произошло. Каким он стал, когда откинулся. То есть на свободу вышел.

— Значит, хотел, чтобы вы жили хорошо? — переспросил Илья. — А чтобы хорошо жить, нужно обязательно туда загреметь? За решетку? А может, просто жить и работать честно. Я вот живу хорошо, грех жаловаться. И на свободе.

— Какая ж тут у вас свобода? — усмехнулась Дашка.

— Как какая? Вон река. Хочешь, налево плыви. Хочешь, направо. Вот она и есть свобода. А ваши родители где?

— Родители? — Дашка посмотрела в угол, где тусклой позолотой блестели старые иконы. — Мне шесть лет было. А Колька старше. Родители нас к дядьке на лето отправили. А сами полетели на море. Потом… В новостях сказали — авиакатастрофа. Так мы у дядьки остались. На шее сидеть.

Дашка минуту помолчала, жалея о том, что была слишком откровенной. Но этот Илья привязался, как банный лист, пока всю родословную не расскажешь, не отлепится. Редкая зануда. Всего полчаса разговора, а он уже окончательно достал ее своими перлами народной мудрости и вопросиками на засыпку.

Дашка решительно поднялась из-за стола.

— Пойду все-таки, посижу с ним рядом. Просто посмотрю на него. А то на сердце как-то неспокойно. Все щемит и щемит.

Она зашла за занавеску, прислушалась к разговору за столом. Говорили о пустяках. Дашка взяла руку Кота, лежавшую поверх одеяла, больно ущипнула кожу ногтями. Кот отдернул руку, открыл глаза, приподнялся на подушках и пустыми глазами уставился на девчонку, будто видел ее впервые в жизни. Вытащив из сумочки справку об освобождении, Дашка сунула ее под нос больному и прошипела.

— Откуда ты ее взял, гад? Отвечай, сволочь. А?