Бумер-2

Чугур, прошагав между запреткой и бараком для свиданий, внимательно осмотрел место для курения. Все чисто, на земле не валяется ни одного окурка. Свернув за угол, быстрым шагом дотюкал до распахнутой двери пятого барака. Дежурный, торчавший здесь, сорвал с головы пидорку, отдал рапорт и вперед кума вбежал в помещение, объявив построение. Три зэка, одетые в заляпанную краской рабочую одежду, стянули головные уборы и вытянулись в струнку вдоль прохода. Хорошо, — отметил про себя кум. Шконки застелены сверху старыми газетами и пленкой, чтобы на одеяла не попадала краска. Хорошо… Дежурный встал в общий строй, сделав шаг вперед, отчеканил:

— Гражданин начальник, малярные работы проходят…

— Заткнись, дерьмо, — сказал кум. — Встань в строй. Сам вижу, как проходят ваши гребаные работы.

Он поднял голову, изучая, ровно ли легла краска и есть ли подтеки. Кажется все тип-топ. Маляры за день покрасили почти весь потолок. Значит, останется время заняться и стенами. Краски полно, а рабочие руки — вот они.

— А вот там кто мазал? — прищурившись, Чугур показал пальцем на дальний правый угол. С потолка свешивалось несколько уже застывших капелек краски. — Вы что не видите: сопли висят. А? Я к кому обращаюсь?

— Сейчас перекрасим, — испугано пролепетал дежурный. — То есть исправим.

— Я, кажется, задал вопрос, — Чугур ткнул пальцем в грудь дежурного и отступил на шаг. — Или у тебя проблемы с ушами? Кто?

— Все принимали участи в работах, гражданин начальник, — дежурный не знал, что ответить. Западло своих закладывать. Да и не помнил дежурный, кто из работяг проходил валиком дальний угол.

Чугур расстегнул пуговицы кителя, вытащил из брючного кармана кожаную перчатку, натянул ее на правую руку, застегнул кнопочку на запястье. Он сжал кулак перед носом дежурного, проверяя, удобно ли села перчатка. Не жмет ли где. Три маляра и дежурный замерли на месте, наблюдая за этими манипуляциями. Все знали, что рука у кума только с виду легкая. Чугур очень уважает силовые виды спорта, держит в верхнем кабинете административного корпуса двухпудовую гирю. Балуется ей, когда надо разогнать кровь. Хороший удар, по его понятиям — такой удар, после которого оппонент отправляется на медицинскую койку. Или прямиком на кладбище.

— Я последний раз спрашиваю: кто навешал соплей?

— Заключенный Алехин, — мертвеющими губами прошептал дежурный, он выбрал самого молодого безответного зэка, который попал на зону всего четыре месяца назад. — Он мазал, гражданин начальник.

— Алехин, шаг вперед, — скомандовал кум.

* * * *

Заключенный шагнул вперед. Ноги налились тяжестью, а нижняя челюсть дрожала. Кум потянул зэка за куртку, поставил спиной к торцевой стене.

— Это не я, — брякнул Алехин.

— Разговорчики, — сказал кум. — Если бы это была твоя личная краска, гнида, ты бы работал по-другому. А краска, она государственная. Поэтому можно расходовать ее, как хрен на душу пошлет. Вешать сопли. Правильно?

Алехин хотел что-то ответить, уже открыл рот. Но Чугур не ждал ответа. Он повернул корпус, будто хотел о чем-то спросить бригадира и неожиданно ударил Алехина кулаком по ребрам. Зэк, застонав от боли, наклонился вперед, кум провел удар на противоходе, основанием кулака в лицо. Алехин упал между кроватями, прижав ладони к разбитому носу. Зэки, подобрав животы и выпятив груди, стояли в шеренгу, гадая про себя: чья очередь следующая. Или кум ограничится только этой жертвой.

— Встать, — скомандовал Чугур. — Встать, маклак, тебе не больно.

Алехин, хватаясь за грудь, медленно поднялся на ноги и тут же был сбит новым ударом сверху вниз по ключице. Кум семь раз заставлял его вставать и снова наносил удары справа: по горлу, по шее, в лицо. Восьмой раз Алехин пролежал на полу полторы минуты, не реагируя на команды кума, он свернулся калачиком, загородил предплечьями лицо, опасаясь, что начальник начнет дубасить его ногами. И так забьет до смерти. Но кум единственный раз приложил зэка подметкой башмака в шею, а в лицо не ударил. Боялся поцарапать почти новые надранные ботинки о зубы зэка.

Кум повернулся к дежурному.

— Поднять его, — скомандовал он. — Вы что, не видите, как я мучаюсь с этой скотиной. Поднять, я сказал…

Двое зэков подхватили Алехина под руки, дежурный сзади за шкирку. Кое-как поставила на ноги. И расступились в стороны. Алехин не сопротивлялся и больше не загораживал предплечьями лицо. Он стоял, опустив руки, и слегка пошатывался.

Чугур приготовился ударить наотмашь ребром ладони по горлу. Уже занес руку, но неожиданно передумал, отступил на пару шагов. Физиономия Алехина разбита, из носа сочится кровь, стекая по подбородку, она капает на рабочую куртку. Если еще раз въехать ему по роже, пожалуй, кровавые капли попадут на китель. Потом их трудно будет вывести. И вообще этот чмошник, бродячий кусок дерьма, не стоит мелкого пятнышка на мундире. Осторожно, чтобы не запачкать руки, кум стянул кожаную перчатку, протянул ее дежурному.

— На, сполосни и вытри насухо, — приказал он. — Живо.