Бумеранг

— Ты хочешь зачеркнуть все сделанное? Такой клубок распутали, вагон работы — и кошке под хвост?!

— Да, под хвост! А работа только начинается!

— Шурик, Пал Палыч! Без драки, пожалуйста!.. Я тоже не понимаю, — смотрит Кибрит на Знаменского, — почему «больше не значит лучше»?

— Даже афоризм припас! — фыркает Томин.

— Зина, у тебя за другими делами вылетело из головы. Один был у двери. Он оставил окурки и перчатку. Но книжку-то нашли на втором этаже! Около кассы!

— Однако не обязательно это были разные люди. Допустим, в шайке друг другу не доверяют. Приемлешь такую смелую мысль?

— Приемлю.

— Тот, кто на стреме, нервничает, как бы не утаили от него часть добычи.

— Ну?

— Постоял, покараулил, а потом его по уговору сменили, отпустили потрошить кассу. Имеете возражения по схеме?

— Он выкурил три папиросы. Не было времени бегать наверх.

— Да и стоял, по-моему, спокойно, — добавляет Кибрит. — Когда человек нервничает, он прикуривает одну от другой, бросает, не докурив.

— Хорошо. Не нравится — не надо. Выдвигаю новый вариант. Думаете, зря я спросил про левую перчатку? Говорит, выкинул. Стало быть, ее нет, заметьте! Найденную перчатку сравнить не с чем. Он признал ее своей, но так ли это?

— Соврал? — непонимающе спрашивает Кибрит.

— Туго соображаешь, Зинаида. Паша вон смекнул.

— Чтобы не идти по групповому делу, решил взять все на себя, — поясняет Пал Палыч. — В принципе не исключено. Теоретически. Но…

— Опять «но»?! — всплескивает руками Томин. — Будь добра, поделись, — обращается он к Кибрит, — как тебе показался этот гражданин? Он ведь удостоил тебя особой откровенности!

— Впечатление неоднозначное. Можно поверить всему, можно половине…

— Можно ничему, — договаривает Пал Палыч.

— Вот! — удовлетворенно восклицает Томин. — А то — «не к тому берегу»!

— Этот вопрос отнюдь не решен.

— Что тебе еще нужно для его решения?!

— Все о Подкидине. Не знаем мы человека, потому и гадаем. Все о Подкидине, Саша! — повторяет Пал Палыч.

Марат, Сема и Илья прохлаждаются на природе. Появляется запоздавший Сеня.

— Слушайте, что расскажу, — говорит он. — Подкидина милиция замела!

Сема присвистывает. Илья напуган.

— Как думаешь, это ничего? — трепещет он.

— А ты как думаешь? — испытующе прищуривается Марат.

— Не знаю…

— Может, мы перемудрили? — спрашивает Сеня.

— То есть я перемудрил? Иными словами, напортачил?

Сеня молчит, замявшись. Марат внешне хладнокровен, в душе взбешен. В нем усомнились?!

— Слушайте. Касается всех. Сема, оставь в покое бутылку. Зачем были подброшены вещдоки? Отвечайте!

— Чтобы не искали мотоцикл, — гудит Сема.

— Правильно, чтобы отвлеклись на ложные улики. Судя по результатам, цель достигнута?

— Да, но… — мямлит Илья. — Понимаешь…

— Понимаю. Ты не ожидал от милицейских особой прыти. Сражен их успехом. А вот я рад ему. Я учитывал такой поворот. И кого я им предложил в награду за усердие? Бывшего уголовника. Их любимое блюдо. Пусть едят!

— А если у него алиби? Свидетели? — возражает Сеня.

— Ну и что? Свидетели говорят одно, улики другое. Что, по-твоему, будет?

— Нне пойму… Не то сажать, не то отпускать…

— Вот именно! А в подобных случаях прекращают за недоказанностью. Кое-что я в этом смыслю!

— Хорошо бы прекратили… — неуверенно тянет Илья.

— Слушай, сирота, ты хочешь без малейшего риска? Тогда надо аккуратно ходить на службу. Давайте внесем окончательную ясность, — Марат не меняет жесткого тона. — Работать вы не расположены.

— Естественно, — буркает Сеня.

— А наслаждаться жизнью очень расположены.

— Само собой!

— Вывод, надеюсь, понятен?.. До меня вы прозябали, промышляли по мелочам. Но всем грезились вольные деньги. Получили вы их или нет?

— Получили, — признает Сеня.

— И еще получите. Я разрабатываю новый план. Будет великолепная, грандиозная операция! Все должны верить мне абсолютно!

10

Утро. Знаменский и Томин встречаются на улице недалеко от Управления внутренних дел. Друзья здороваются.

— Мне с тобой надо перемолвиться. Сядем поговорим? — предлагает Томин, рассчитывавший на эту встречу.

Они находят скамейку на бульваре. Нетрудно догадаться, что Томин сильно не в духе.

— Ну-у, на себя не похож. Не потряхиваешь гривой, не грызешь своих удил!

— Прав ты, Паша, был — не к тому берегу. Мой грех, — говорит Томин. — Надо отпускать Подкидина.

— Вот как!.. Мы уже ничего не имеем против Подкидина?

— Имеем, но…

— Больше имеем за Подкидина?

— Больше. Прошел я за ним все годы, что он на воле. Резюме такое: человек в кровь бился, чтобы не возвращаться к старому. Детали есть, каких не придумаешь… Хороший, в общем, мужик. Вот мой рапорт. — Он передает Пал Палычу три листа машинописного формата. — Решай.

Подготовленный прежними сомнениями, Пал Палыч переживает новость легче, чем Томин. Прочитав рапорт, говорит:

— В итоге ни садовода у нас, ни маляра. И Подкидина нам… подкинули. Изобретатели, чтоб их!.. Подстраховались. Не заметим, мол, окурков — нате вам перчатку. Мало перчатки — поломайте голову над записной книжкой.

Томин вздыхает, лезет за блокнотом и вырывает из него исписанный листок.