Бумеранг, или Несколько дней из жизни В.В.

— Ну, дурак я старый, ну, дурак… Накипело!

— Понимаю. Но ошибки нужно исправлять, Гриша. Страна не полигон для испытаний. Не место для сведения политических и личностных амбиций. Нужно исправлять ошибки Гриша…

— А…

— Этого не бойся, Григорий Абрамович, никаких репрессий в твой адрес, и адрес твоих коллег не будет, если всё так же тайно исправите. Я обещаю. — Пётр Михайлович обратился к Виктору Викторовичу. — Мы же обещаем, Виктор Викторович, да? — Виктор Викторович энергично кивнул головой. — Вот! — Подчеркнул генерал. — А президент, Гриша, слова на ветер не бросает. Он тоже поумнел. Спасибо вашей затее. Я Гомона хорошо знал по прежней работе… И когда он у Анатолия Александровича Собчака работал, и потом… Наблюдал за ним. Так что… Мы же кулуарно всё обсудили, Гриша? Кулуарно. Мирно. Без свидетелей. Спокойно. Как бы в закрытом режиме. В противном случае, как говорится, Контора нас породила, Гриша, Контора нас и… Договорились?

— Признаюсь, я ошарашен. На всю голову. Не готов к такому был. Просто обалдел старый… Ну надо же, как я… Ну дела…

— Нет-нет, Григорий Абрамович, всё нормально. Не переживай. Ты не прокололся. А вот нашему Гомону, вернее Виктору Викторовичу, я тоже кое-что должен сказать. На правах старого учителя. Тебе, Витя, только не обижайся, в моём, и не только моём, понимании должность президента страны накладывает огромную ответственность и даёт огромные возможности. Прямо скажем, невероятные возможности. Твоя должность всегда есть и будет под пристальным вниманием не только твоих… эээ… назначенцев-чиновников, но и простых людей. И ты должен работать не на себя и свою челядь, а для них… Для народа, для Страны. Это важно! Как ты себя будешь позиционировать — модное сейчас слово — таким ты и останешься в летописи России. Не тайный мультимиллиардер, как Восточные диктаторы, а русский человек, россиянин, волею обстоятельств вставший у руля страны. И доказавший всему Миру, и нам всем, её величие, честность, силу и порядочность. Порядочность, Витя, это главное! Подумай над этим. Крепко подумай. Ты же член КПСС?

Виктор Викторович поперхнулся…

— Да. — Через паузу признался. — Был и есть, только…

— Никаких «только». Честным партийцем и будь. Каким мы тебя знали, и я знал. Короче, если ты с этим согласен, мы с Григорием Абрамовичем поможем произвести рокировку. Если есть сомнение, живи так, как есть. Как один из ста с небольшим миллионов наших сограждан.

— Пётр Михайлович, Григорий Абрамович, я же… — Виктор Викторович задохнулся от чувств, прижал руки к груди… — я…

— Вот и славно. Мы тебе верим. За это и… Выпьем!

Разлил вино по фужерам, протянул над столом… Когда все выпили, хозяин сказал:

— Витя, извини меня, пройди к машине, Миша тебя проводит. Мы тут, по-стариковски перемолвимся с Гришей парой слов, и… Извини.

Виктор Викторович вскочил, не дожидаясь Михаила, выбежал на крыльцо дачи…

Пётр Михайлович наклонился к Григорию Абрамовичу.

— Гриша, ты что-то подозрительно легко согласился?

— И совсем не легко. Если он соврал нам, мы его…

— А с «отделением» как?

— Я позвоню, верхушку, теневой кабинет, поставим под охрану или ликвидируем. Но если президент обманул нас… Опыт есть. Повторим.

— Правильно. А я, к тому же, записал разговор на плёнку.

— Ну, ты орёл! — Григорий Абрамович подавил смешок. — Молодец! Наша школа! Весь разговор?

— Нет, только последнюю часть.

— То-то я смотрю ты так пафосно…

— Так для истории же, Гриша, для памяти. Чтоб человек подумал и запомнил.

— Он и слово дал.

— А слово, как известно… не вырубишь.

— Да, за него отвечать надо. — Подхватил тон Григорий Абрамович. — По-взрослому, по-пацански.

— Во, а мы с тобой с вещьдоком. Посмотрим, Гриша?

— Договорились, Пётр Михайлович.

— Согласен.

Послесловие

После операции Виктор Викторович пришёл в себя в той же самой клинике. Над ним был всё тот же потолок кремового цвета и очень светло. От анестезии чуть тошнило. Во рту было сухо. На носу и подбородке лежали бинты и пластыри. Пахло чуть лекарством, тонким запахом цветов и непонятно каким образом оказавшимся здесь знакомым запахом женских духов. В палате солнечно и тепло. Тихонько жужжат приборы. На душе тревога, но не такая как раньше, а… другая. Он пошевелился. И сразу же услышал голос.

— Витечка пришёл в себя! Витечка! Как ты себя чувствуешь? А мы волновались… Девочки, девочки, скорее сюда, наш папа пришёл в себя, очнулся.

Над ним склонилась жена… Родная, милая… Виктор Викторович благодарно улыбнулся, чуть кивнул головой, светло вздохнул и закрыл глаза. В уголках губ застыла улыбка. Он дома. Он снова Президент. Впереди много работы. Много чувств, много мыслей. Много!

М. 02.09.2012