Бумеранг не возвращается

— Позавчера в четырнадцать десять скорым поездом в вагоне номер пять с Казанского вокзала Эдмонсон выехал в Сталинград.

— Откуда такая точность? — не скрывая удивления, спросил Каширин.

— Эдмонсон заказал билет через бюро обслуживания гостиницы. По книге заказов я получил точные сведения и, позвонив в Сталинград, поручил проверку. Поезд прибыл в двадцать один ноль четыре, а в половине десятого мне уже сообщили, что человек с указанными внешними данными действительно прибыл с этим поездом.

— Во всем этом есть что-то нарочитое, — в раздумье сказал Каширин. — Где был Эдмонсон эти четыре дня? Вы не интересовались его передачей в «Марсонвиль Стар»? Быть может, корреспонденции Эдмонсона прольют свет на это темное дело?

— Хорошо, Сергей Васильевич, попробую, но без особой надежды на успех.

— У старшего следователя вы были?

— Был. Познакомился со всеми материалами. Следователь придерживается первой версии.

— На основании каких данных?

— В патронташе убитого патроны шестнадцатого калибра, вес пороха шесть с половиной грамма. Обыкновенный полудымный порох типа нашего «Сокола». А порошинки, изъятые с лица убитого, неправильной формы, зеленого цвета, типичный порох для автоматических пистолетов типа «Браунинг», калибров шесть тридцать пять и семь шестьдесят пять. Лабораторный анализ, полностью подтвердивший эти предположения, дал возможность заключить, что в один из стволов ружья был заложен специальный патрон, обладавший большой силой взрыва.

В это время в дверь постучали, вошел лейтенант и под расписку передал полковнику материалы.

Судебно-медицинская экспертиза полностью подтвердила первоначальное заключение, но несколько новых деталей заставляли задуматься: «…Образование кожного дефекта на тыле левой руки не может быть следствием разрыва ружья по следующим причинам:

а) ровный край повреждения и его конфигурация могли быть нанесены только остро режущим предметом;

б) отсутствие реакции ткани вокруг повреждения указывает на то, что повреждение нанесено не в момент смерти, а некоторое время спустя».

— Вы помните, Сергей Васильевич, что рассказывал метрдотель «Националя»: Мехия Гонзалес жаловался на боль в кисти левой руки, — напомнил Никитин.

— Помню, Степан Федорович, помню, — погруженный в свои мысли, произнес Каширин, — но понять не могу. Зачем понадобилось убить человека, а потом срезать с кисти руки лоскут кожи?

— Что пишет по этому вопросу старший следователь? — спросил заинтересованный Никитин.

— На полях заключения экспертизы следователь поставил вопросительный знак и восклицание, — ответил Каширин и прочел:

— «…На запрос следственной части по вопросу, курил ли при жизни Гонзалес, сообщаем: а) содержание карбоксигемоглобина ниже нормы; б) судебно-химический анализ легких на алкоид табака — отрицательный; в) анализ кожного покрова пальцев рук, губ и полости рта на селитру также отрицательный».

— Не понимаю, зачем был нужен анализ на селитру? — спросил Никитин.

— Потому что рисовая бумага сигарет пропитывается селитрой, — пояснил Каширин.

— «На основании изложенного выше можно предположить, что при жизни Гонзалес не курил», — прочел Каширин и заметил: — На полях три восклицательных знака, сделанные красным карандашом.

— Здесь старший следователь не поставил знака вопроса, ему, очевидно, все ясно, — подчеркнул Никитин.

— А вам, Степан Федорович?

— Кое-что становится ясным, но об этом потом. Что дальше?

— «…В связи с запросом следственной части, — читал полковник, — был произведен анализ вещества, изъятого из-под ногтей пальцев рук убитого: а) загрязнение почвенное, также, как и вообще каким-либо органическим веществом, исключается; б) можно предполагать, что загрязнение содержит элементы стекла и металла». На полях заметка: «Передано на спектрографический анализ в лабораторию физических методов исследования».

Закончив чтение документов, полковник снял трубку телефона и набрал номер лаборатории физических методов исследования:

— Здравствуйте, Галина Николаевна! Полковник Каширин. Меня интересует результат анализа… Занимаетесь? Что-что? Вот как?! Хорошо, — положив трубку, Каширин сказал:

— Результат первого анализа совершенно неожиданный. Макарова делает повторный анализ для проверки.

— Ну вот что, Сергей Васильевич, я даже вам не говорил о своих сомнениях, но результаты экспертизы все больше и больше приводят меня к уверенности, что мы напрасно выдали труп Гонзалеса, — сказал Никитин и взволнованно прошелся по кабинету.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Каширин, переходя на «ты».

— Эти сигареты «Фатум» назойливо лезут в глаза. При описи вещей коммерсанта мы обнаружили «Фатум». В Большом театре корреспондент Эдмонсон забывает сигареты этой же марки. В машине, брошенной на Ваганьковском кладбище, — сигарета. В кармане полушубка убитого — сигареты. А экспертиза осторожно, но настойчиво уверяет нас в том, что покойник при жизни не курил. Получается впечатление, что за всем этим скрывается какой-то особый смысл.

— Ты, Степан, сядь и перестань говорить загадками. Конкретно, что ты имеешь в виду? — спросил Никитина Каширин.