Бумеранг вернулся (СИ)

Ночь выдалась теплая и лунная. Я залег возле то ли низкой вышки, то ли будки на помосте, в которой курил солдат. Во время затяжки лицо освещалось тусклым розовым светом и казалось маской языческого бога, никак не мог вспомнить, какого именно. Затем часовой вышел на площадку и выстрелил окурок в сторону ангара. Темно-красный огонек описал дугу в воздухе. Солдат взял штурмовую винтовку, спустился по короткой лестнице. Наверное, сидеть в будке скучно.

Я бесшумно догоняю его, наношу короткий, резкий удар по затылку, после чего подхватываю падающее тело. Пилотка становится кляпом. Руки и ноги связываю надежно. Отдыхай, солдат. В следующий раз будешь нести службу лучше. Винтовку отношу на лестницу. Мне она ни к чему.

Я возвращаюсь к лежке, забираю свое скромное барахлишко, иду в помещения для пилотов. Двери в комнату отдыха и раздевалку не заперты на замок, а вот широкий голубой шкафчик с высотно-компенсирующим костюмом и заодно морским спасательным был закрыт на наборный. Не стал мудрить с ним, грубо взломал. Мы примерно одинакового роста и сложения с Серхио Васкесом, поэтому желтый костюм с кучей липучек и шнуров сел на меня, как влитой. Надев белый шлем, почувствовал себя рыцарем в доспехах. Только конь железный, реактивный.

Самолет «Локхид Ю-2» стоит заправленный специальным топливом для полета в почти безвоздушном пространстве. Вечером в баре Серхио Васкес сказал мне, что в восемь утра улетает на разведку. Будет фотографировать эвакуацию беженцев из Флориды на Кубу и в Мексику. Багамы отказались принимать их. Услышав это, я решил что пора мне дерзнуть.

В кабину поднялся по специальному трапу, который потом толкнул ногой и уложил с помощью веревки, привязанной к верхней части, почти без шума на бетонное покрытие так, чтобы не попал под шасси велосипедного типа и дополнительные стойки с колесами. Расположился в удобном самолетном кресле, пристегнулся, подключился к системам жизнеобеспечения, набрал код. Электронный замок радостно пискнул и включил панели с приборами. Я достал копию листа с перечнем обязательных действий по проверке, произвел их. Всё, вроде бы, исправно.

Пуск. Турбовентиляторный двигатель «Ф-118–101» компании «Дженерал электрик» загудел бодренько. Жду, когда прогреется. Может, кто-нибудь и услышит шум, но, надеюсь, не сразу сообразит, что это гудит, и предпримет нужные действия.

Начинаю движение. Самолет катится мягко, послушно. Из кабины плохо видна взлетная полоса. Штатному пилоту дают подсказки из диспетчерской, а я ориентируюсь по постройкам. Днем прогулялся здесь, определился с точками поворота. Вспомогательные стойки с колесами прикреплены к крылу втулкой с тросом, противоположные концы которых держат техники и бегут рядом самолетом, чтобы выдернуть и отсоединить, когда наберет скорость. Мне помочь некому. Они сами отсоединяются, когда самолет набирает скорость, и консоли крыла немного прогибаются вверх. Разгоняюсь, отрываюсь от полосы. Шасси убираю в фюзеляж. Быстро набираю высоту семьдесят тысяч футов (двадцать одна тысяча метров). На малых высотах на большой скорости (около восьмисот километров в час) самолет может развалиться. Его задача — парить в небесах. Переключаю двигатель на полетный малый газ, поворачиваю «Локхид Ю-2» на курс двести восемьдесят градусов и включаю автопилот. Мне надо пролететь более девяти тысяч километров, но путь домой — самый короткий, потому что не зависит от протяженности.

Двигатель гудит тихо и монотонно. На такой высоте расход специального топлива минимальный. Здесь светло и нет облаков. И вообще нет ничего и никого, даже кислорода очень мало. Чувствуешь себя выше остальных людей во всех смыслах слова. Теперь понимаю, откуда у капитана Серхио Васкеса трудно скрываемая мания величия.

Черед два часа полета выдыхаю расслабленно. Я над Тихим океаном. Наземные зенитные комплексы меня уже не достанут, а все истребители Белой армии сейчас на фронте. Если над сушей не догнали, сюда вряд ли полетят. Скорее всего, тем, кто заметил взлет самолета, даже в голову не пришло, что это угон. Пропажу обнаружат утром, когда я буду на расстоянии тысячи три километров или больше. Прощай, Пиндостан!

Как-то незаметно для самого себя я заснул. С летчиками это часто случается. Автопилот рулит, гудение двигателя убаюкивает. Если что-то случится, сигнализация разбудит. Мне кажется, они потому и летают по двое, чтобы кемарить по очереди.

Когда проснулся, было светло и внизу. Подо мной был океан. Судя по времени, приближаюсь к Курильским островам или пролетел уже их. Подумал, что надо снижаться потихоньку, когда услышал в наушниках обращение на ломаном английском языке. Лучше российских военных летчиков и моряков на английском языке говорят только российские министры спорта.

— «Ю-2» на связи. Говори на русском, братан. Твой английский понять могут только твои подчиненные, — включив радиостанцию на передачу, ответил я.

— «У-2», вы зашли в воздушное пространство Российской федерации. Немедленно покиньте его или будете сбиты, — строго потребовал военный летчик на родном языке.