Бумеранги

Слова бьют по голове, словно тяжелой палкой огребают. У Элен глубокий, низкий, обволакивающий голос, что кажется - она мантру распевает. И это ужасно. Это действительно хуже, чем можно придумать.

Да, мне следует вызвать охрану. Схватить журналистку за запястье и притащить к стойке регистрации. Или просто подойти, сунуть записку под нос Олесе, дальше бы она разобралась без меня. Но я не буду тратить время на скандалы сегодня. Разберусь с этим позже. Я бегу.

Трофимов подогнал машину к входу, держит двигатель заведенным. Черная «Ауди Q7» блестит на солнце отполированным бампером, смотри в него, как в зеркало. Трофимов работает на нашу семью уже много лет, он человек верный, абсолютно предсказуемый, молчаливый и исполнительный. Каждый год ему повышают зарплату ровно на столько, чтобы обрисовать радужные перспективы и воодушевить.

Журналистка скачет по пятам. Если она схватит меня за руку - а они и на это способны, то дам сдачи, честное слово. Устал. Прошло шесть лет, а они продолжают жужжать, как осы, вроде бы Элен одна - а ощущение, что целый рой крыльями машет, ищет, куда б ужалить побольнее. Мир уже забыл о «Попаданцах новой эпохи», но нет же, нужно обязательно напомнить, поднять общественность на уши.

Она хватает меня за руку. Остолбенев от такой наглости, я оборачиваюсь, вырываюсь сильнее, чем следовало бы. Не удержавшись, она падает на колени.

- Извини, но это очень важно… я хотела…

Сажусь на заднее сиденье машины и прикрываю глаза, чувствуя, как приятно окутывает согретый печкой воздух. Затем достаю сотовый.

«Новенькая Элен - проверьте. Задает вопросы», - отправляю на почту Татьяне Петровне. Разумеется, скоро об Элен будут знать все от и до, иначе клиника понесет колоссальные убытки. Они дают смелые обещания полной секретности и впечатляющие гарантии анонимности, чтобы позволять подобные проколы.

На самом деле - никак не ожидал атаки, а оттого опять накрыло. Пакостно, тяжело на душе. Она у меня давно как мешок, набитый камнями. Спасибо, Элен, за пару новых булыжников. Нужно избавиться от этого чувства, и на данный момент я знаю лишь один для этого способ.

Глава 2

2:13

3:40

4:04

5:16

7:00

Цифры, цифры, цифры. Они повсюду. С ними обязательно считаться, привязываться к расписанию в голове или в электронном ежедневнике, числу на весах, хорошо, если двузначному, годам в паспорте, которых всегда мало или много, но только не столько, сколько действительно нужно. Просто в моей жизни важных циферок чуть больше, чем в жизнях остальных людей. Было когда-то. И острее всего я реагирую, когда кто-то напоминает о том другом времени, когда они значили практически все. Шел обратный отсчет, права выбора будто и не существовало.

ЧуднОе было время, мы только и делали, что готовились жить. Подростки ведь… могут все. Не спать ночи напролет, жрать исключительную дрянь, при этом получать удовольствие от каждого дня, запоминать тонны бесполезной информации, фильтруя по какому-то известному только им принципу.Они верят в интуицию, оттого способны удивлять самих себя и окружающих. Да, подростки могут абсолютно все. Даже придумать мир, которого не существует, и найти способ туда отправиться.

Трофимов останавливает машину напротив «Банка крови». Здесь все, как обычно - побеленное двухэтажное здание, увешенное частенько меняющимися баннерами в стиле «Мир во всем мире», «Мы сильны, когда едины». Сегодня это выполненный в зелено-красных тонах: «Подари жизнь. Ты сможешь». Удивляет только природа. Каждый раз она украшает аллейку перед строением сезонными красками, внося толику новизны в привычные будни.

- Я буду вас ожидать на парковке, как обычно. Как освободитесь, просто позвоните, пожалуйста, подъеду к воротам.

Киваю водителю и иду в здание. Вообще-то сдавать кровь рекомендуется до двенадцати дня, но постоянным донорам делают исключение. Регистратура, обязательный анализ крови, короткий стандартный разговор с врачом и, наконец, медсестра Алёна Михайловна кивает мне и указывает на удобное кресло в специальном кабинете, прокалывает предплечье, просит поработать кулаком.

- Опять этот парень с неуловимыми венами, - подмигивает мне она. Затем вдруг спохватывается: - Это уже который раз, говоришь, за последние полгода?

Пожимаю плечами. Она смотрит в карту.

- Четвертый! Господи Боже мой! Как тебя врач допустил-то вообще? Совсем совесть потеряли, не люди, а роботы в белых халатах! Да тебя ж выжмут такими темпами до капельки! Послушай, - смотрит в мою карту, - Константин Игоревич, мужчинам разрешается становиться донорами не чаще пяти раз в год. Пяти!

Показываю ей большой палец. Она добрая тетка, хоть и попадает в мою вену обычно с третьего раза. И прекрасно знает, что, будучи обладателем самой редкой группы - четвертая отрицательная, я смогу заявляться сюда столько раз, сколько потребует моя совесть. Хоть каждые полтора месяца, пока ноги носят. И никто не осмелится отказать. Может, после донации я пару ночей хорошо сплю? Может, это важнее для меня, чем головокружение и слабость?