Бумеранги

Делаю шаг назад. Не ожидала такого. Честное слово, после всех этих дней, объятий, поцелуев, совместной ночи в одной постели, я думала, что узнала его настоящего, а высокомерный злой взгляд - это маска, за которой он прячется по личным причинам. Но сейчас что-то пошло не так.

- Костя, а ты вообще жалеешь о том, что случилось с вами? - кровь бахает в ушах.

Боже, какая я дура! С этого вопроса нужно было начинать! То, что он ходит в «Без имени» и болезненно реагирует на травлю может означать в равной степени то, что секта разрушила его жизнь, и то, что он по ней адски скучает. Как и Рок.

Костя царапает ладонь о напульсник, а подо мной, кажется, рушится пол. Почему он не говорит «жалею»? Просто молчит и смотрит на меня сверху вниз. Они с Роком сумасшедшие. Не зря я все эти дни избегала опасной темы, при упоминании их семьи-секты он, кажется, дуреет. Стоит вспомнить реакцию на нашу первую встречу в «Без имени», после которой черной платье пришлось выбросить.

И это его я собралась просить помочь вернуть Кристину к прежней жизни?! Да он угробит ее быстрее дурацкого братства, в которое она вляпалась!

- Просто… мне показалось… что ты жалеешь о прошлом. И хотел бы все изменить, если бы была возможность.

Он отводит глаза. Скрещивает руки на груди, но вынужден показать мне пальцы, ведь иначе не может общаться. Пальцы замерзли, двигаются резковато. А может, он нервничает.

«Ты, пойми, что это не шутки. «Данте» - не детское увлечение играми. То, что происходит - не весело, и не смешно. И мое прошлое - это не опыт, это яма. Дыра. Со мной в то время было бесполезно разговаривать, я уже «пропал», увяз в виртуале по кончики волос, - он обхватил пальцами отрастающие пряди. - Бросил бы кто ветку или спасательный круг, не пошевелился бы, чтобы поймать его. С отцом тоже говорить было бесполезно, он поддерживал. Бизнес, огромные деньги с продаж. Мы были рекламой «ДантеМира». Если бы я мог вернуться в прошлое, то пошел бы сразу к деду».

- И что бы ты ему сказал? - дрожащим голосом.

Костя рассмеялся и подмигнул:

«Вырубите этому пацану интернет! Свяжите его. Увезите в лес, пусть собирает грибы-ягоды и гоняет белок. Что такое, Элен? - берет меня за плечи, встряхивает. - Ты не доверяешь мне? Все еще собираешь информацию?» - видно, как он от этого напрягается.

- Прости, Костя, но я хочу… я должна убедиться, что ты не сделаешь ейхуже. Не улыбайся так, все очень серьезно. Ты сам увидишь.

«Увижу. Не проблема. Я же пообещал вчера, что помогу. Пусть это отвлечет меня».

Кажется, он чуть расслабился и посмеивается надо мной. Костя не верит, что у кого-то еще, кроме него, могут быть серьезные проблемы.

Мы засыпали на одной кровати буквой Л: максимально возможно отстранившись друг от друга, при этом соприкасаясь лбами, каждый под своим одеялом.

«Идем отогревать замерзшие пальцы и задницы? Еще немного - и я превращусь в немого инвалида без конечностей».

Совершенно спокойно и будто пританцовывая под слышимую только ему музыку, Костя заходит на кухню. Вырывает из ежедневника лист бумаги, пишет на нем пару слов и направляется к шкафу в прихожей. Достает с нижней полки биту, ловко крутит в руках, закидывает, как нечто тяжелое, на плечо, и направляется сначала ко мне, затем прямо по коридору.

«Я не буду обижать тебя больше, не бойся», - говорит мне, обернувшись. И я мгновенно вспоминаю:

Как в бреду… объятия, поглаживания по волосам и лицу, его шишечка на зажившей мочке уха под моими пальцами, по спине царапины острого напульсника через майку и… скользящий по грани сознания шепот: «Тебя всегда все обижали. Но я не стану больше».

Это было по-настоящему или приснилось мне?

- А кого будешь? - кричу, но он уже повернулся спиной.

Толкает дверь комнаты, в которой я должна была ночевать, а сейчас почему-то спит все еще пьяный Рок. Пару секунд Костя стоит над похрапывающим другом, рассматривая его с головы до ног. Вздыхает. И размахивается.

- Нет! - кричу я, что есть мочи. Рок подрывается с места, а бита ударяет по деревянному подголовнику в полуметре от его головы, оставив вмятину. От вибрации одеяло соскальзывает, и совершенно голый Рок падает на него сверху.

- Раза, ты охренел?! - орет он хрипло, пытаясь разлепить глаза. Костя кидает ему бумагу, размахивается, и, ловя сползающие, по-прежнему не застегнутые джинсы, повторяет удар по подголовнику. Запрыгивает на матрас, наконец приводит в порядок ремень и, обхватив битудвумя руками, разносит кровать на доски. Прикрываясь простыней и вытаращив глаза, бледный Рок отползает в угол, я пячусь в другой.

- Ч-черт, - шепчем мы с Роком одновременно, переглядываясь.

«Больше чтоб такого не было», - говорит Костя, и я перевожу, едва слыша собственный голос.