Бунин, Дзержинский и Я

Полевая артиллерия не смогла расстроить польскую оборону, и когда пехотинцы ринулись на штурм, то встретили огонь, не дававший шансов на успех. Перед пехотой оказался глубокий ров, за ним трехметровый бруствер, где и засели польские батальоны. Все было застлано дымом, и в сухом солнечном свете зловеще сверкала сабельная сталь.

Жигалин в долю секунды оценил ситуацию и молниеносно, без команды, повернул эскадрон, уводя его от расстрельного огня на правый фланг, где уже были сбиты укрепления. Одним рывком эскадрон перемахнул через ров, проскочил рощицу, и, оказавшись за бруствером, пошел в тыл обороне. Гусарский маневр Жигалина бывалый солдат Бекетов понял в то же мгновение. Сквозь орудийный грохот, нестройные крики и стоны он скомандовал: «За мной!» и, подхватив знамя из рук убитого солдата, побежал вслед за кавалерией.

Колокольня теперь была слева. Жигалин и здесь сумел здраво повести дело, не теряя ни минуты. Оказавшемуся рядом Ла Гранжу он приказал двинуться напрямую вдоль бруствера в тыл противника, а сам ринулся в обход каменной стены, окружавшей костел. Людвиг с частью эскадрона поскакал туда, где палили пушки и трещали ружья. Через пару минут он увидел пехотную колонну, во главе которой скоро вышагивал рослый плечистый офицер, поторапливая солдат: «Ребята, шире шаг!»

«Да это же Бекетов!» – воскликнул Людвиг. Поравнявшись с пехотой, Ла Гранж закричал радостным и неизъяснимым в этой обстановке теплым голосом:

– Капитан! Бекетов! Рад с вами видеться. Вот как хорошо…

Бекетов глянул снизу на улыбающегося Ла Гранжа, на его ладно встроенную в седло фигуру и с доброй наставительностью ответил: «Давай, корнет! Не робей, свое мы возьмем! С Богом!»

Польская оборона никак не ждала такой быстроты, такого и такого молодого азарта, с которым обрушились на нее гусары. Они налетели на линию обороны, подминая все, что попадалось на пути: растерявшихся стрелков, артиллерийскую прислугу, зарядные ящики, бивачные палатки, шинели, ранцы… Суетливое отступление за каменную стену костела было паническим бегством. Капитан Бекетов со своей ротой преградил отступавшим дорогу у самых ворот костела. Здесь и завязалась рукопашная, ожесточенная и бескомпромиссная. Людвиг пустил лошадь в самый центр схватки. Он ясно видел хорошо знакомую высокую фигуру с широко развернутыми плечами и крупной, неохватной спиной – капитан Бекетов дрался в самой гуще, он не мог уступить противнику всего-то три сажени у железных ворот. Когда ворота с железным скрежетом захлопнулись, человек десять поляков побежали вдоль стены в другую сторону, а за ними – наша пехота. Но там почему-то не было видно высокой фигуры с развернутыми плечами – она лежала у самых ворот с широко раскинутыми руками, а из-под мундира недвижной фигуры виднелась неестественной белизны рубаха.

…В первый день штурма овладеть полностью редутом «Воля» не удалось. Отступив, поляки укрепились за городским валом. Пехотинцы всю ночь провели под ружьем, не ложась, а гусары не расседлывали лошадей.

Утром же следующего дня начался новый штурм.

…27 августа фельдмаршал Паскевич послал в Петербург курьером внука Суворова с донесением: «Варшава у ног Вашего Императорского Величества».

Князь Хилков получил распоряжение оттеснить повстанцев к Прусской границе. Путь проходил через Сухачев. Ла Гранж заскочил в дом пани Ядвиги, сунул ей в руки несколько листков: «Это для мадмуазель Стаей… Пожалуйста…» И исчез.

Объясняясь в теплых, вернее, даже более чем теплых чувствах к Стасе, Ла Гранж заключал письмо воспоминанием о встрече с сыном Наполеона в ее доме: «Вы слышали наш разговор с Валевским, и мне хочется кое-что объяснить, исповедоваться почему-то пред вами, – быть может, потому, что вы учительница. Все, что мне осталось в наследство – это память об отце и матери. Я француз, а они лежат в русской земле. Их могилы где-то затеряны в русской земле. Не это ли кровно связывает меня с Россией? Даже здесь, в заснеженной Польше, так похожей на Россию, я думаю об их затерянных в русских снегах могилах. Уеду в Париж – и на кого я их оставлю? Как и одинокую мою сестру, которую, по правде, почти не вижу. И еще одна немаловажная мысль приходит мне в голову. На моего отца в России смотрели как на завоевателя, и на меня, его сына, теперь в Польше смотрят тоже как на завоевателя. Но я не завоеватель, в отличие от отца я, скорее, жертва невыясненных отношений двух соседних стран, говорящих на похожем языке. Давайте загадаем: случится ли так, что 2015 год станет годом без всяких обид друг на друга между Польшей и Россией? Жаль, нас с вами тогда не будет».

Наследство отца

Польская армия отвергла капитуляцию. Поляки по-прежнему требовали присоединения к Польше Литвы, Белоруссии, Волыни, Подолии. А так больше ничего, заявляя, что «взялись за оружие для завоевания независимости в тех границах, которые отделяли ее от России». Утром 8 сентября русские войска вступили в Варшаву. Польские войска, ушедшие из Варшавы, отказались подчиняться условиям капитуляции. Однако войска Паскевича, преследуя их, вынудили уйти в Пруссию.