Бунин. Жизнеописание

Будучи еще в Праге, Бунин извещал Татьяну Львовну Толстую письмом от 22 октября 1936 года, что «надеется дней через пять быть в Риме» ^[893]и посетит ее. Теперь же Рим отодвигался на ноябрь. Восьмого ноября он писал Татьяне Львовне: «Выезжаю в Рим завтра (понедельник 9-го), должен быть в Риме послезавтра(вторник 10-го) вечером <…> Остановлюсь, вероятно, в H^otel de Russie».

Он побывал у Татьяны Львовны, с которой с давних пор был знаком, вел с нею дружескую переписку, встретился с Вяч. Ивановым и уехал в Париж, по неизвестной причине, раньше, чем предполагал.

В октябре 1936 года приезжал в Париж из Брюсселя А. Н. Толстой. В Бельгии он участвовал в конгрессе защиты мира. В парижском кафе на Монпарнасе случайно (случайно ли?) встретился с Буниным; убеждал его возвратиться в Советский Союз; он сам живет в роскоши, а Бунина встретят с колоколами. Возвратившись в Москву, А. Н. Толстой напечатал статьи, в которых писал, что «Жизнь Арсеньева» и другие произведения последних лет ничего не стоят [894].

В столетие со дня смерти Пушкина, в 1937 году, Бунин участвовал в вечерах и собраниях, посвященных памяти поэта. Он писал в юбилейные дни:

« Пушкинские торжества. Страшные дни, страшная годовщина — одно из самых скорбных событий во всей истории России, что дала Его… И сама она, — где она теперь, эта Россия?»

«Красуйся, град Петров, и стой
Неколебимо, как Россия…»
— О, если б узы гробовые
Хоть на единый миг земной
Поэт и Царь расторгли ныне.

(Начало стихотворения Бунина «День памяти Петра»)

Эту запись Бунин сделал для С. М. Лифаря (который любезно сообщил ее нам), артиста балета и режиссера в театре Дягилева и Гранд-опера, организовавшего Пушкинскую выставку в Париже.

Лифарь не только знаменитый танцовщик, автор книг по театральному искусству, член-корреспондент Французской Академии изящных искусств, он также известен своим увлечением Пушкиным — собиранием его реликвий, автографов, работами о нем, — в частности, он автор книги «Моя зарубежная Пушкиниана» (Париж, 1966).

О Лифаре, участнике пушкинского юбилея, Бунин говорил с большим восхищением. Они были знакомы раньше, встречались не однажды.

«С Иваном Алексеевичем, — писал Сергей Михайлович Лифарь 6 февраля 1974 года, — я встречался в течение многих, многих лет, проведенных нами здесь, в зарубежье <…> Встречались мы у Мережковских, у Рахманинова, у Прегель (поэтессы. — А. Б.) и часто в парижских „Caf'e“, на Монмартре („Ротонда“, „Флор“, „Два Маго“ etc.), где можно было встретить Бунина с Шаляпиным, Адамовичем, Сазоновой (Юлия Леонидовна Сазонова, литературовед. — А. Б.), Зайцевым. Величали Бунина на парижских „Литературных вечерах“, сегодня испарившихся, в „Русской Консерватории“ (им. Рахманинова). После второй мировой войны я встречался с Иваном Алексеевичем на юге Франции (C^ote d’Azur) — Grasse, Antibes, Juan-les-Pin, Cannes <…>

Драгоценно было мое сближение с Иваном Алексеевичем, происшедшее в 1937-м, юбилейном году, когда весь мир праздновал столетнюю годовщину смерти Пушкина.

Благодарственную речь мне от имени Мирового Пушкинского Комитета составил и произнес Бунин (18 апреля 1937 года в Русском ресторане Корнилова. — А. Б.).

Тогда же он вручил мне золотую медаль с изображением Пушкина, присужденную мне за мной устроенную Пушкинскую выставку в Париже».

Сохранилась фотография: Бунин произносит обращенную к Лифарю речь — слово о великом артисте, участнике пушкинских торжеств.

В своей речи Бунин сказал:

«Пушкинский Комитет в лице вашем чествует одного из самых молодых членов, и мы горды сознанием, что именно один из младших участников нашего общего Пушкинского дела оказался достойным быть особо отмеченным в эти дни всемирного Пушкинского прославления. В русском зарубежном поминовении Пушкина вам досталась совсем особая роль, подлинно Пушкинская миссия. И с этой, возложенной на вас миссией вы справились прекрасно и вдохновенно.

Пушкинский Комитет уже имел случай не раз выражать вам свою признательность за ваше ревностное участие во многих его начинаниях. Ибо ни одно из больших парижских прославлений Пушкина в эти последние годы не прошло без того, чтобы ваше имя не украшало Пушкинские артистические программы. На праздниках Пушкинского искусства неизменно торжествует и ваше вдохновенное искусство, искусство замечательного артиста, творца танца и хореографии. Первый танцовщик и балетмейстер Парижской Оперы, всемирно прославленный и излюбленный всем Парижем, вы, Сергей Михайлович, не забыли своей кровной связи с Россией и с русским народом, и культу величайшего русского гения себя всецело посвятили. В этом Пушкинском служении здесь, вне Русской Земли, перед лицом иностранцев, вы сумели добиться прямо поразительных результатов, побудив многошумный, живущий иными помыслами Париж заинтересоваться великим творчеством Пушкина среди тревог и забот, обуревающих сейчас мир.