Бунин. Жизнеописание

В этом смысле он считал себя учеником Толстого <…> О Толстом он неизменно говорил с какой-то дрожью в голосе, совсем особым тоном. Да и писал он о нем иначе, нежели о каком-либо другом человеке <…> В толстовском творчестве Бунину представлялась чертой самой важной, основной, прекрасной и существенной неизменная основательность замысла» ^[905].

Г. Н. Кузнецова сравнивает «Детство» и «Отрочество» с «Жизнью Арсеньева» и говорит, что у Бунина «„все картинней“, „безумней“, как выразился о себе он сам» ^[906].

В 1937 году Бунин посетил Югославию. Двенадцатого августа 1937 года П. Б. Струве сообщал Бунину, что бывший русский посланник в этой стране В. Н. Штрандман, с которым Петр Бернгардович был в хороших отношениях, обещал выхлопотать Ивану Алексеевичу визу по телеграфу. П. Б. прибавлял: «Страшно рад, что вы, наконец, собрались в Югославию». Через неделю, пишет Г. П. Струве, П. Б. давал Ивану Алексеевичу справки насчет разных мест на Адриатическом побережье Югославии, где Бунин хотел побывать перед Белградом:

«Спешу ответить на ваши вопросы и запросы.

Пляжи на итальянском берегу (Венеция, Римини) гораздо лучше, чем на югославском. Лицо, очень хорошо знающее югославское побережье, рекомендует вам остановиться близ Дубровника в местности, именуемой Лапад (Lapad). Там есть русскийпансион Лавцевич (Lavcevich); есть там и более „шикарный“ отель „Загреб“. Дубровник — место достопримечательное во всех отношениях и там стоит пожить. Макарскапопроще и там тоже много русских.

Сейчас, я думаю, достать даровой железнодорожный билет по Югославии невозможно. Но я постараюсь действовать и в этом направлении и уведомлю вас о результатах в Дубровнике, где, я полагаю, вы устроитесь недели на три. На основании моего осведомления настойчиво рекомендую вам Лапад».

Но уже через пять дней после этого Бунин был в Белграде, и П. Б. писал ему 24 августа:

«Согласно нашему условию к вам по моей просьбе в семь с половиною часов придет мой приятель Н. 3. Рыбинский (сотрудник „Сегодня“ и „Иллюстрированной России“) и повезет вас к нашему общему приятелю Ф. С. Пельтцеру, старому москвичу, где мы в самом тесном кругу приятно проведем вечер и обсудим, что мы, обыватели Белграда, можем сделать для того, чтобы вы как можно лучше использовали свой заезд в Югославию».

В постскриптуме П. Б. писал:

«Все это твердо решено, и Ф. С. Пельтцер, как хозяин, ждетнас к себе сегодня вечером» ^[907].

В Югославию Бунин прибыл из Италии. 19 августа 1937 года он отметил в дневнике: «Венеция. Вчера приехал сюда в пять часов вечера с Rome Express. Еду в Югославию» ^[908].

Известный публицист Божидар Борко встретился с Буниным в Любляне перед его отъездом из Югославии и опубликовал 31 августа в газете «lutro» («Утро») свою беседу с ним, рассказал о впечатлении, которое Бунин произвел на него.

«У Ивана Бунина, — пишет он, — тонко отточенные черты лица <…> Живые глаза отражают прекрасную душу. Физиономия поэта и пророка. Бунин и как человек не разочаровывает своего читателя. Кажется, что автор „Жизни Арсеньева“ даже на облике своем несет печать умеренности и дворянской традиции».

В беседе, на которой присутствовал также профессор университета доктор Спекторский, Бунин сказал:

«Этим летом меня соблазнила ваша Адриатика, я приехал в Дубровник, откуда меня прогнала, кроме переполненных отелей, плохая погода. По дороге я осмотрел Далмацию, которая впервые раскрыла передо мной свое своеобразие: она красива и оригинальна, хотя совсем не похожа на французскую или итальянскую ривьеру; благодаря своей особенной ноте у нее есть будущее. Интересовали меня такие места на востоке и юге вашей страны, где встречаются Восток и Запад. Здесь мне вспомнился Константинополь, где я был тринадцать раз <…> На славонской равнине я не мог не вспомнить России, вернее Малороссии. Здесь, в Любляне, снова другое: город оставляет приятное впечатление, горы, леса, вся эта альпийская поэзия захватывает чужестранца и рождает в нем какое-то особенное ощущение природы и жизни <…>

После этого русский маэстро растроганно рассказывал, как хорошо приняли его в Белграде и с какой благодарностью он покидает нашу страну <…> Тепло говорил также о Опленаце, о церкви, которая вобрала в себя часть нашей истории и нашей судьбы.

Потом он вспоминал встречи с белградскими писателями на ужине в Пен-Клубе, изумительный суп и белое шумадийское вино, в котором весь гений этой зеленой страны».

Несколько позднее Бунин говорил Петру Пильскому: «Не так давно был в Югославии, Дубровнике (какая красота!), катался по Адриатическому морю, прекрасно чувствовал себя в этой стране» ^[909].

Он писал Т. Д. Логиновой-Муравьевой 1 сентября 1937 года: «…Я был в Югославии и в Италии, теперь держу путь домой. Вероятно уеду завтра…» ^[910]