Бункер. Пыль

Они вытаскивали тела одно за другим и укладывали их в погребальные мешки. Это была жуткая работа. Дряблая плоть сползала с костей, как при медленном обжаривании. «Суставы», — предупредила Джульетта, ее голос был горячим и приглушенным маской. «Подмышки и колени».

Тела держались вместе с трудом, но достаточно крепко, сухожилия и кости делали основную работу. Черные молнии с облегчением захлопнулись. Кашель и рвотные позывы наполнили воздух.

Большинство тел, находившихся в офисе шерифа, сгрудились у двери, словно они переползали друг через друга, пытаясь попасть обратно внутрь, в кафетерий. Другие тела находились в состоянии более безмятежного покоя. Мужчина скорчился на рваных остатках койки в открытой камере — только ржавый каркас, матрас давно исчез. Женщина лежала в углу, скрестив руки на груди, как будто спала. Джульетта вместе с отцом перекладывала последние трупы и видела, как расширились глаза отца, как они были устремлены на нее. Она оглянулась на него через плечо, когда, шаркая задом, выходила из офиса шерифа, глядя на ожидавшую их всех дверь шлюза, с которой желтая оболочка отслаивалась в виде кусочков краски.

«Это неправильно», — сказал отец, его голос звучал приглушенно, а маска покачивалась вверх-вниз при движении челюсти. Они уложили тело в открытый мешок и застегнули его.

«Мы похороним их как следует», — заверила она его, полагая, что он имел в виду неправильное обращение с телами — их складывали, как мешки с грязным бельем.

Он снял перчатки и маску, откинулся на пятки и вытер лоб тыльной стороной ладони. «Нет. Дело в этих людях. Ты же говорила, что когда ты сюда пришла, здесь было практически пусто».

«Так и было. Только Соло и дети. Эти люди уже давно мертвы».

«Этого не может быть», — сказал ее отец. «Они слишком хорошо сохранились». Его глаза блуждали по мешкам, на бровях пролегли морщины беспокойства или замешательства. «Я бы сказал, что они были мертвы недели три. Максимум четыре или пять».

«Папа, они были здесь, когда я пришла. Я переползала через них. Я как-то спросила Соло о них, и он сказал, что обнаружил их много лет назад».

«Этого просто не может быть…»

«Возможно, это потому, что они не были закопаны. Или газ снаружи отпугивал жуков. Это ведь неважно, правда?»

«Это имеет значение, когда что-то не так, как сейчас. Во всем этом бункере что-то не так, я тебе говорю». Он встал и направился к лестнице, где Раф наливал воду в найденные кружки и банки. Ее отец взял одну для себя и передал Джульетте. Он был погружен в раздумья, это было видно. «Ты знала, что у Элизы была сестра-близнец?» — спросил отец.

Джульетта кивнула. «Ханна рассказывала мне. Она умерла при родах. Мать тоже умерла. Они не часто говорят об этом, особенно с ней».

«И эти два мальчика. Маркус и Майлз. Еще один набор близнецов. Старший мальчик Риксон говорит, что думал, что у него есть брат, но его отец не хотел говорить об этом, а он никогда не знал свою мать, чтобы спросить ее». Ее отец сделал глоток воды и заглянул в банку. Джульетта пыталась заглушить металлический привкус на языке, пока Доусон помогал ей с одной из сумок. Доусон кашлял и выглядел так, будто вот-вот начнет рвать.

«Многовато умирает», — согласилась Джульетта, обеспокоенная тем, куда уходят мысли ее отца. Она подумала о брате, которого никогда не знала. Она искала на лице отца хоть какие-то признаки того, что это напоминает ему о жене и потерянном сыне. Но он собирал какую-то другую головоломку.

«Нет, это очень много жизни. Разве ты не видишь? Три двойни за шесть родов? И эти дети здоровы, как пушинки, без всякого ухода. У твоего друга Джимми нет дырки в зубах, и он не может вспомнить, когда в последний раз болел. Никто из них не может. Как это объяснить? Как объяснить эти тела, сваленные в кучу, словно они упали несколько недель назад?»

Джульетта поймала себя на том, что смотрит на свою руку. Она допила воду, передала банку отцу и начала закатывать рукав. «Папа, помнишь, я спрашивала тебя о шрамах, о том, проходят они или нет?»

Он кивнул.

«Несколько моих шрамов исчезли». Она показала ему изгиб руки, как будто он должен был понять, чего там больше нет. «Я не поверила Лукасу, когда он мне сказал. Но раньше у меня была метка здесь. И еще одна здесь. И ты сказал, что это чудо, что я выжила после ожогов, не так ли?»

«Тебе сразу же оказали хорошую помощь…»

«А Фитц не поверил мне, когда я рассказал ему о погружении, которое я совершила, чтобы починить насос. Он сказал, что работал в затопленных шахтах и видел, как людям вдвое больше меня становилось плохо от дыхания воздухом на глубине всего десяти метров, не говоря уже о тридцати или сорока. Он говорит, что я бы умерла, если бы сделала то, что сделала».

«Я ничего не смыслю в горном деле», — сказал ее отец.

«А Фитц знает, и он считает, что я должна быть мертва. А ты думаешь, что эти люди должны сгнить…»

«Они должны быть костями. Я тебе говорю».