Бункер. Пыль

Экскаватор зарычал, раздался звон металла о металл. Джульетта отвела в сторону челюсти перфоратора, когда в белой плоти бетона появились новые кости арматуры. Она уже выдолбила настоящий кратер в наружной стене бункера. Первый ряд арматуры висел над головой, концы ее были гладкими, как оплавленные свечи, по которым она прошлась паяльной лампой. За ним последовали еще два фута бетона и еще один ряд железных прутьев — стены хранилища оказались толще, чем она могла себе представить. С онемевшими конечностями и расшатанными нервами она вела машину вперед по рельсам, клиновидный поршень вгрызался в камень между стержнями. Если бы она сама не видела схему, если бы не знала, что существуют другие бункеры, она бы уже сдалась. Казалось, что она прогрызает саму землю. Руки тряслись, а ладони были похожи на размытое пятно. Это была стена бункера, которую она атаковала, тараня ее с мыслью пробить эту чертову штуку насквозь, пробиться наружу…

Шахтеры неловко сдвинулись с места. Джульетта перевела взгляд с них на то место, куда она целилась, когда долото молота зазвенело о сталь. Она сосредоточилась на складке белого камня между брусьями. Пнула ногой рычаг привода, наклонилась к машине, и экскаватор проехал еще один дюйм на ржавых гусеницах. Ей давно следовало сделать перерыв. Мел во рту душил ее; ей до смерти хотелось воды; руки нуждались в отдыхе; щебень завалил основание экскаватора и завалил ее ноги. Она отпихнула с дороги несколько крупных кусков и продолжила копать.

Она боялась, что если остановится еще раз, то не сможет убедить их разрешить ей продолжить. Мэр или не мэр — начальник смены или нет — люди, которых она считала бесстрашными, уже покидали генераторную с нахмуренными бровями. Казалось, они были напуганы тем, что она может пробить священную печать и впустить в помещение нечистый и убийственный воздух. Джульетта видела, как они смотрели на нее, зная, что она была снаружи, словно на какое-то привидение. Многие держались на расстоянии, словно она была носителем какой-то болезни.

Стиснув зубы, между которыми хрустел неприятный на вкус песок, она еще раз пнула носком ботинка переднюю плиту. Гусеницы экскаватора прокрутились вперед еще на дюйм. Еще один дюйм. Джульетта прокляла машину и боль в запястьях. Черт бы побрал бой и мертвых друзей. Будь проклята мысль о Соло и детях, оставшихся в одиночестве, в вечности среди камней. И черт бы побрал эту ерунду с мэром: люди смотрели на нее так, словно она вдруг возглавила все смены на всех уровнях, словно она знала, что, черт возьми, делает, словно они должны были подчиняться ей, даже если боялись ее…

Экскаватор подался вперед более чем на дюйм, и долото молота издало пронзительный вопль. Джульетта потеряла хватку одной рукой, и машина взревела, словно готовая взорваться. Шахтеры заметались, как блохи, несколько из них побежали к ней, сходясь тенями. Джульетта нажала на красный выключатель, который был почти невидим под слоем белой пыли. Экскаватор взвыл и загудел, выходя из опасного состояния.

«Ты прошла! Ты закончила!»

Раф потянул ее назад, его бледные руки, сильные от многолетней работы в шахте, обхватили онемевшие конечности. Другие кричали ей, что с ней все кончено. Закончила. Экскаватор издал звук, как будто сломался шатун; раздался опасный вой могучего двигателя, работающего без трения, без сопротивления. Джульетта отпустила рычаги управления и обмякла в объятиях Рафа. К ней вернулось отчаяние от мысли, что ее друзья заживо погребены в этой могиле пустого бункера, а она не в силах добраться до них.

«Ты закончила — возвращайся!»

Рука, пропахшая смазкой и потом, зажала ей рот, защищая от постороннего воздуха. Джульетта не могла дышать. Впереди показался черный участок пустого пространства, облако цемента рассеялось.

А там, между двумя железными прутьями, зияла темная пустота. Пустота между тюремными решетками, которые тянулись на два слоя вглубь и по всему периметру, от Механического прямо до Верхнего.

Она прошла. Прошла. Теперь она могла видеть что-то другое, совсем другое, снаружи.

«Резак», — пробормотала Джульетта, отталкивая мозолистую руку Рафа от лица и с трудом глотая воздух. «Принеси мне резак. И фонарик».

2

«Эта чертова штука проржавела до чертиков».

«Это похоже на гидравлику».

«Наверное, ей тысяча лет».

Фитц пробормотал последнюю фразу, и слова нефтяника просвистели сквозь щели, оставленные отсутствующими зубами. Шахтеры и механики, которые держались на расстоянии во время раскопок, теперь столпились у Джульетты за спиной, когда она направила свой фонарик сквозь затянувшуюся пелену порошкообразной породы во мрак. Раф, бледный, как пыль, стоял рядом с ней, и они вдвоем втиснулись в конусообразную воронку, выгрызенную в пяти-шести футах бетона. Глаза альбиноса были широко раскрыты, полупрозрачные щеки выпучены, губы сжаты и бескровны.

«Ты можешь дышать, Раф», — сказала ему Джульетта. «Это просто другая комната».