Бунт

— Творческие разногласия, — пренебрежительно произносит Шон. Он сидит на углу холодильной камеры с гитарой на коленях и фан-клубом у его ног. Его густые черные волосы взлохмачены от влажности, а короткие шорты разодраны в клочья. Он даже не смотрит на меня, выражение его лица вышколено и бесстрастно.

— Слышал, что это из-за девушки, — произносит какой-то парень, игнорируя объяснение Шона. Я чувствую, как Джоэль напрягается позади меня.

— Кто тебе сказал? — спрашивает он.

— Коди, — отвечает парень. — Он сказал, что какая-то психованная фанатка не давала ему покоя, но потом начала говорить, что он пытался изнасиловать ее или что-то в этом роде, а вы, ребята, купились на это.

Все обращают взгляд на нас с Джоэлем, и мне приходится приложить колоссальные усилия, чтобы сердцебиение в моей груди не отразилось на лице.

— Коди — ебаный лжец, — рявкает Джоэль, выражая голосом борьбу, которой больше не осталось во мне.

Коди лжет о некоторых вещах, но не обо всем.

— Он просто не хочет признаваться, что он дерьмовый гитарист, — отвечает Шон.

— Моя умершая бабуля сыграла бы лучше него, — добавляет Майк, и Шон одобрительно кивает.

— Ему повезло, что мы так долго его продержали.

Я люблю ребят за то, что они лгут ради меня. Но ненавижу себя за то, что ставлю их в такое положение.

— Ты на самом деле избил его? — тот же неизвестный парень спрашивает у Джоэля, и я больше не могу слушать. Каждый вопрос оживляет в памяти воспоминания. В эти выходные на фестивале было легко притвориться, что произошедшее с Коди было целую вечность назад, что это случилось в другом месте, с другой девушкой.

Но я не другая девушка. Я — та психованная фанатка, заманившая гитариста в автобус, которая была уверена, что соблазнит его там, где нас найдет его товарищ по группе. Я — та ревнивая, эгоистичная, глупая девушка. Девушка, начавшая битву, которую не смогла завершить. Игравшая в игру и признавшая поражение.

— Я иду спать, — перебиваю я, встаю и слабо улыбаюсь присутствующим. Знаю, что все они, вероятно, догадались, что я — та девушка, о которой идет речь. Это читается по моим пустым глазам, вынужденной улыбке и надломленному голосу. Я ничего не могу с этим поделать, кроме как спрятаться до следующего утра и надеяться, что больше никогда не увижу их.

Мне не удается уйти далеко в темноту, когда пальцы Джоэля надежно и участливо переплетаются с моими.

Я не отстраняюсь, но хочу.

В автобусе я забираюсь на темный второй этаж и скидываю рядом с койкой шорты и обувь. Затем забираюсь под одеяло и пытаюсь исчезнуть.

— Подвинься, — говорит Джоэль. Он начинает залезать ко мне в постель, не оставляя выбора. Я двигаюсь к стене, слишком подавленная, чтобы спорить.

Он сказал, что какая-то психованная фанатка не давала ему покоя, но потом начала говорить, что он пытался изнасиловать ее.

— Эти парни не знали, о чем говорят, — произносит Джоэль, положив руку мне на талию. Мы лежим друг к другу лицом на расстоянии целого мира, но кажется, что это все равно очень близко.

— Видела, как ты сегодня отшил девушку, — говорю я. Это звучит как обвинение, и так оно и есть. Когда я увидела, как он отшил ее, я ощутила прилив гордости в груди. Теперь же это чувство омрачено чем-то другим. Чем-то тяжелым.

— Не знал, что ты наблюдаешь.

— Почему ты сделал это?

— Потому что я здесь с тобой.

Он так просто говорит это. Но неделю назад Джоэль не был тем типом парней, которые дарят девушкам осмысленные подарки или уезжают с ними на выходные. И он определенно не их тех парней, которые отказывают симпатичной девушке, независимо от того, где он или с кем он. Ничто из этого не просто.

— Джоэль, в прошлую субботу с Коди... Я пыталась заставить тебя ревновать.

— Знаю.

Если бы он действительно знал, он бы не отрицал, что я «психованная фанатка», как сказал Коди. Он бы сейчас не лежал со мной в постели. Он бы не пытался помочь мне почувствовать себя лучше.

— Я попросила его пойти со мной в автобус, — продолжаю я, — потому что знала, что ты скоро придешь туда. Он хотел отвести меня наверх, но я настояла на том, чтобы остаться внизу. Знаешь почему?

Тишина.

— Потому что знала, что ты нас там застукаешь. Я знала: ты увидишь, как мы целуемся, и надеялась, что от этого сильно заревнуешь и поймешь, что хочешь меня больше, чем кого-либо другого.

Как только слова покидают мой рот, я осознаю весь ужас ситуации и невесело усмехаюсь.

— И знаешь, что? Это сработало. Ты взял меня на фестиваль, уделил мне все свое внимание и отшил девушку, когда даже не догадывался, что я наблюдаю. Это именно то, чего я хотела, Джоэль. Разве ты не понимаешь? Вот, блять, насколько я сумасшедшая. Коди прав в этом.

Рука Джоэля остается неподвижной и лежит мертвым грузом на моем боку. Когда, в конце концов, он убирает ее, я подготавливаюсь к пустоте, которую почувствую, когда он уйдет.

— Знаешь, что самое сумасшедшее? — мягко спрашивает Джоэль, и я подготавливаюсь к его ответу. Он убирает волосы мне за ухо и произносит:

— Мне потребовалось все это, чтобы понять, что я всегда хотел тебя больше, чем кого-либо другого.