Бунт минералов<br />(В мире реальной фантастики)

Ответ пришел недели через две. Признавая, что в записках о многом сказано слишком бегло, молодой геолог писал: «Корабль пока еще не существует, но его рабочие чертежи уже созданы. Проблем было множество, но они носят настолько специальный характер, что писать о них подробно я просто не решился. Если они Вас очень заинтересовали, я могу сообщить фамилии и адреса специалистов. Моя же роль была очень скромной: я помог разобрать чертежи и макет Брэдиины ротула и принял участие в конструировании приспособлений, необходимых для геолого-поисковых работ на дне океана.

Сейчас я работаю в океаногеографической экспедиции, занимаюсь исследованиями геологии морского дна и надеюсь, что скоро „Брэдииноскаф“ придет нам на помощь. Это будет великолепный разведчик океанских глубин, а потом… Потом мы начнем и глубинное бурение, и добычу подводных богатств».

Письмо разъяснило самое главное: значит, «Брэдииноскаф» будет! Ну что ж, очень хорошо. А подробности действительно лучше узнать у специалистов.

НА ПРОСПЕКТЕ КАРЛА МАРКСА

Сердце без мечты — без крыльев птица,

Но когда мечта к нему придет,

Заодно с вселенной будет биться

Сердце, устремленное в полет.

Зульфия. «Мечта»

Рано утром мне принесли фототелеграмму. Это был вызов в Москву — из центральной редакции геологической литературы…

Перелет из Свердловска в Москву стал теперь сплошным удовольствием. Исчезли многочисленные неудобства, встречавшиеся раньше почти на каждом шагу. Особенно был труден путь от города до аэродрома. Теперь: все просто. Я довольно быстро преодолел путь на сверхзвуковом реактивном самолете, затем на вертолете и вскоре оказался на площади Дзержинского, на пути в издательство.

В наше время все дороги действительно ведут в Москву. Не было случая, чтобы там меня не окликнули мои ученики. При встречах с ними в самом невыгодном положении оказываюсь я. За многие годы работы в институте студентов прошло столько, что трудно подсчитать их количество, не то что запомнить. Как правило, в памяти остается розовощекое молодое существо, чуть-чуть (или сильно) вздрагивающее от неожиданных вопросов на экзаменах. А затем, через много лет, это существо трансформируется в солидного гражданина или изящную даму. Вот и начинаешь гадать — кто это: Петя Сидоров или Вася Зайцев, Муся Гладкова или Нина Зверева? Многие из них, видя мои затруднения, сразу называют имя, фамилию, год окончания института и перечисляют всех своих однокашников. С такими разговаривать легко.

Не успел я ступить на тротуар у метро Дзержинская, как сразу же столкнулся с двумя солидными товарищами. Мы извинились друг перед другом. Я хотел пройти дальше, но они остановили меня, назвав по имени и отчеству.

Оба были неузнаваемы. Принадлежность к геологам выдавал тот типичный отпечаток, который накладывает на человека длительное пребывание в тайге или в тундре. Это и загар, и длинная борода, и уверенная поступь, и много других, порой неуловимых, мелких черт.

Они недолго держали меня в неведении и довольно быстро «рассекретили» свои фамилии и, что главное, студенческое прозвище. Это были выпускники нашего института Миша Болотников и Паша Иванов. То есть, сейчас, конечно, Михаил и Павел. Дипломный проект они защищали лет семь-восемь тому назад. Они и в студенческое время были неразлучны, и сейчас оба работают в Северном крае. Студентами они вечно шумно спорили друг с другом. Спор часто принимал такие формы, что ребятам приходилось их разнимать. Вот за эту-то особенность их и прозвали «закадычными врагами».

Особенно отличался Миша Болотников — гроза многих преподавателей института. Он всех мучил бесконечными вопросами. Дни и долгие вечера он просиживал в библиотеках, выуживая из журналов новинки. Ими он и подавлял тех преподавателей, которые не очень жаловали своим вниманием литературу даже по своей специальности.

И здесь, при встрече, оба сразу стали спорить, мешая друг другу рассказывать. Пришлось вступиться мне и дать слово сначала одному, потом другому.

Эстуарии Беломорья

Не обращая внимания на язвительные реплики своего друга, Миша продолжал повесть о своей работе. Он вспомнил давно забытый мной эпизод студенческих лет, когда он, предполагавший, что ему все известно, не мог ответить мне на элементарный вопрос о том, что такое эстуарий. Теперь-то он, конечно, знал, что это открытые в море устья речных долин, подверженные действию приливов.

— И подумать только, — восклицал Миша, — именно эти эстуарии определили дальше все мои интересы.

— Вы, наверное, помните, — говорил, увлекаясь, мой собеседник, — что недавно в нашей печати появилось много статей о том, как запрячь в турбины… Луну, использовать энергию приливов. И все эти проекты основаны на изучении эстуариев.

Помню ли я! С необузданной энергией приливов был связан один из самых жутких эпизодов в моей жизни, едва не закончившийся трагически.