Бунт на продажу. Как контркультура создает новую культуру потребления

Во всех этих фрейдистских прочтениях фашизма примечательно одно: они не трактуют данное явление как некое отклонение от нормы или возвращение в варварство. Такая страна, как Россия, всегда считалась отсталой, и потому Сталина легко было счесть просто за негодяя, а коммунистический авторитаризм — за некий тип примитивизма. Но Германия не была периферийной страной. Немецкая нация повсеместно считалась самой культурной и наиболее рациональной в Европе. (Как-никак, это та самая нация, которая дала нам Иммануила Канта и Иоганна Себастьяна Баха.) Так что многие критики отказывались рассматривать нацизм как отклонение от пути европейского Просвещения. По их мнению, нацизм являл собой результат естественной эволюции современного общества. Может быть, это было сумасшествие, но оно не было случайностью и являлось выражением неотъемлемого противоречия в природе цивилизации.

Поэтому по окончании Второй мировой войны многие считали нацизм трагической кульминацией западной цивилизации. Начало последовавшей вскоре гонки ядерных вооружений между США и СССР лишь усилило это впечатление. Холодная война интерпретировалась как форма сублимированной агрессии, вызванной отречением от инстинктов, к которому нас вынудило массовое общество. Так, Маркузе утверждал, что «концентрационные лагеря, массовое истребление людей, мировые войны и атомные бомбы вовсе не «рецидив варварства», а безудержная реализация достижений современной науки, технологии и власти».

В этом высказывании поражает то, что усматривается неразрывная связь между фашистской Германией и современным американским обществом. Для Маркузе концентрационные лагеря и ядерное оружие служили всего лишь двумя разными проявлениями одного и того же основополагающего психологического феномена. Люди агрессивны по своей природе. В нас есть инстинкт смерти, желание убивать. Общество вынуждает нас подавлять этот инстинкт. Когда этот контроль успешен, инстинкт эффективно сублимируется, и супер-эго сохраняет контроль над индивидом. Таким образом, мы можем рассматривать развитие классического военно-промышленного комплекса как некую форму суррогатного удовлетворения желания. Если это не помогает, то мы имеем диктатуру, войны и геноцид.

Так что, когда хиппи назвали правительство США «государством свиней-фашистов», они ни на йоту не кривили душой. Хотя сравнение тоталитарных государств и капиталистических демократий может показаться несколько надуманным, с точки зрения фрейдизма легко увидеть, что и те и другие могут быть пунктами одного континуума. Согласно этому анализу, все институты «свободы» на самом деле представляют собой лишь формы суррогатного удовлетворения желания. Важнее всего то, что материальное богатство, производимое капиталистической экономикой, считалось таким суррогатом. Богатство нашего общества стало возможным только благодаря массовому производству, которое требует, чтобы рабочие подчинялись тирании сборочной линии. Механическое производство требует механизации человеческого тела, для чего, в свою очередь, требуется усиленное подавление нашего сексуального влечения. Таким образом, капитализму требуется деэротизация работы и армия рабочих, отчужденных от своей фундаментальной сексуальной природы. Как писал Антонио Грамши, «новый тип человека, которого требует рационализация производства и работа, не может быть создан до тех пор, пока сексуальный инстинкт не будет надлежащим образом регулироваться, а также рационализироваться». Чтобы регулировать сексуальное влечение наилучшим образом, нужна «репрессивная сублимация», трансформирующая его в ненасытную потребность суррогатного удовлетворения — такого как приобретение потребительских товаров.

Это объясняет, почему, несмотря на существующую в нашем общество сексуальную свободу, к ней непременно прилагается обязательная нагрузка в виде потребительских товаров. В этой связи Теодор Роззак заявил, что журнал Playboy — всего лишь предательская пародия на «свободу, радость и самореализацию». Откровенно пропагандируя потребление, он стал «незаменимым средством социального контроля под властью технократии». «Впрочем, при нацистах, — писал Роззак, — куртизанки в молодежных лагерях использовались для той же цели, что и заключенные в концентрационных лагерях: члены правящей элиты, отличавшиеся причудами, получали возможность свободно реализовывать свои влечения».

Отметим поразительный факт: по мнению Роззака, партия в пул в особняке Хью Хефнера и бордель из женщин-заключенных в концлагере Равенсбрюк — это всего лишь вариации одной и той же системы репрессивного контроля.

* * *

Силу влияния контркультурного анализа можно увидеть на примере исключительно позитивной (и некритической) реакции людей на фильм «Красота по-американски» (США, 1999). В сущности, этот фильм представляет собой совершенно бескомпромиссное изложение контркультурной идеологии 1960-х. В нем по-прежнему, через тридцать лет после Вудстока, противостоят друг другу хиппи и фашисты.