Бунт обреченных

Внезапно разноцветные звезды внизу, в каньоне, взметнулись ввысь, приобрели объем, сформировались в сверкающие спирали и устремились в небо. Я слышал шуршание и хлопанье миллиона крыльев.

Ночные демоны взмыли ввысь над нашими головами; их крылья искрились, оставляя в ночном небе серебряные и золотые, коричневые и ярко-рыжие, огненные, бриллиантовые полосы. В этом действе смешались и голубая молния, и огни праздничного фейерверка.

Демоны в звездном вихре кружились над головами. Создавалось впечатление спиральной галактики, то уносящейся прочь и становящейся меньше, то приближающейся, расплывчатой, хаотичной, неправильной. Затем она взорвалась, стала похожа на крабовидную туманность и постепенно начала уменьшаться, таять, исчезая в небе, растворяясь между звезд, пока не сгинула совсем.

У меня перехватило дыхание, будто я не делал вдохов уже несколько часов.

Мне подумалось, что такое зрелище доставило бы Саре массу удовольствий.

Лагерь находился не так далеко отсюда, всего за несколько километров. Может, ей и удалось что-нибудь рассмотреть…

Внезапно я ощутил жар и масляный запах, исходящий от хруффов, действующий на меня угнетающе. Окруженный этими тварями, загораживающими мне небо, я почувствовал острое желание вырваться, убежать, но единственной дорогой к свободе была та, что вела вниз, в пропасть, в царство демонов.

Я взглянул на Шрехт и понял, что она держит протянутую руку, в которой зажата полоска ткани — повязка на глаза.

— Что здесь происходит, черт возьми?

— Надень это, друг Моррисон.

— Зачем? — В груди у меня похолодело.

— Надень, солдат, а ответ скоро получишь.

Я попытался что-либо прочесть в ее глазах, но они, как всегда, были непроницаемы. Тогда я перевел взгляд на ее руку, на когти и щупальца, держащие узкую белую полоску. Это была не повязка приговоренного к смерти просто товарищ по оружию, Шрехт, не доверяла мне.

Взяв полоску, я завязал ее и позволил увести себя.

Когда она была снята, я увидел, что мы находимся на дне какой-то огромной пещеры. Сухой, пыльный воздух щекотал мне ноздри, и тысячи пылинок при свете фонаря кружились в бешеном вихре. Пещера возникла явно не естественным путем.

Пол был почти плоским, устланным плотно подогнанными друг к другу деревянными панелями. Вертикальные стены были гладкими, отшлифованными.

Потолок терялся где-то вверху, до него не доходил даже луч фонаря. Дома, подобные этому, согласно традициям Ханака должны были быть украшены пирамидами и площадками, сухими бассейнами, полными вещей, похожих на паутину и опавшую листву. Здесь не было ни одного узора, ни одной картины, только голые коричневые камни, старые, вытертые временем.

Я повернулся, взглянул на Шрехт и другого высокого, молчаливого хруффа.

— Ну, где мы?

— Когда-то, давным-давно, это место называлось Хмарр.

Мы двинулись вперед, следом за одним из хруффов, прокладывающим нам дорогу.

— Как давно оно было построено?

— Думаем, оно было возведено около сорока тысяч лет назад. Не осталось ни одного точного свидетельства, поэтому можно говорить лишь приблизительно.

Вокруг нас поднимались клубы пыли, будто нога живого существа за все прошедшее с постройки время не ступала сюда.

— Для чего все это было сделано?

— Здесь находилась столица планеты.

— А сейчас?

— Ничего, кроме темноты и пыли. Многие уже не помнят, что она все еще здесь.

— А были ли другие?

— Сотни. Некоторые разрушались, а некоторые все еще стоят нетронутые, но пустые. Вот так жили хруффы до того…

До всего этого. Я понимаю, но в отличие от Шрехт и других представителей ее цивилизации еще помню кое-что. Поэтому слова: Родина, столица планеты значат для меня больше, чем просто слова.

— Итак, зачем ты притащила меня сюда? Неужели только для того, чтобы показать древние развалины? Но для этого вовсе не обязательно одевать на глаза повязку. Я не расскажу повелителям о вашем тайном музее.

Хруффы удивленно зафыркали:

— Ты здесь для того, чтобы принять другое решение, Атол Моррисон.

«Другое решение?» — мысленно удивился я.

Пещера упиралась в округлое, очищенное пространство около тысячи метров в длину и сотни в высоту, достаточно хорошо освещенное, чтобы мои сопровождающие выключили и положили свои фонари на скалу, специально предназначенную для этого. Затем мы двинулись вперед, туда, где горел мерцающий красный свет. Здесь находилось много зданий разной высоты с приставными или вделанными в стены винтовыми лестницами. Здесь же можно было увидеть и более совершенные постройки со множеством маленьких окон, похожие на многочисленные офисы, которые я помнил с детства.

В середине этого пространства находилась большая, открытая платформа. В центре ее, заполняя пещеру желто-красным светом, горел костер. Он горел в большой чаше, содержимое которой пахло смоченной в креозоте древесиной.