Бунт отверженных

– Сука! – выругался он и плюнул в сторону сержанта. – Попался бы ты мне на воле!

Он хотел еще что-то сказать, но сильный удар по почкам, нанесенный вторым конвоиром, стоявшим у него за спиной, заставил его замолчать.

– Еще пару слов и ряд зубов! Понял? Давай, двигай, вперед, – произнес сержант и толкнул Садыкова в спину.

В помещении его снова обыскали, заставив сдать ремень и шнурки от ботинок. Убедившись, что у него не осталось запрещенных предметов, конвоиры повели его в камеру.

– Сержант! Погоди! Заведи его в комнату для допросов, я хочу поговорить с ним.

Сержант оглянулся и увидел Белова, который шел по коридору ИВС.

Садыкова завели в небольшую комнату, стены которой были выкрашены темно-зеленой краской. Посреди комнаты стоял табурет, намертво привинченный к полу, а в углу небольшой стол и стул.

– Садись, Садыков, – предложил ему мужчина лет тридцати пяти. Судя по фигуре, он раньше занимался борьбой.

Травмированные уши, грубые черты лица делали его внешность довольно суровой.

– Давай, знакомиться, моя фамилия Белов. Я начальник второго отдела Управления уголовного розыска.

Садыков осторожно присел на табурет и внимательно посмотрел на Белова, словно стараясь запомнить его лицо на всю жизнь. Неожиданно Марат засмеялся.

– Что смеешься? Здесь не цирк!

– Все правильно начальник, это не цирк. Цирк уехал, а клоуны остались. Неужели ты думаешь, что сможешь со мной договориться, и я начну тебе сдавать товарищей? Зря, не тешь себя надеждой. Отведите меня в камеру, я не буду с вами разговаривать.

Белов вышел из помещения и крикнул сержанта. Когда тот подошел, он коротко приказал отвести арестованного в камеру. Прошло минуты две, и за спиной Садыкова с лязгом закрылась металлическая дверь камеры, надолго отгородив его от друзей и свободы. Оказавшись в камере, он моментально замкнулся, вспомнив инструктаж Антонова. «Никогда и ни при каких обстоятельствах не вступай в разговор с сокамерниками. Камеры прослушиваются, и все, что ты расскажешь, станет известно оперативникам».

Марат лег на койку и, прикрыв глаза, стал внимательно следить за происходящим в камере.

– Ты кто такой? – поинтересовался у него один из троих сокамерников.

– Я с «Тяп-Ляпа», – ответил Садыков. – Еще вопросы есть?

– Мне это ни о чем не говорит, – ответил сокамерник. – Что это означает?

Садыков не ответил, так как сразу понял, почему он задал ему этот вопрос.

– Ты что молчишь, баклан? – произнес все тот же мужчина. – Наверное, первый раз в камере? Боишься?

«Бакланами» называли людей, осужденных или задержанных за хулиганство. Садыков невольно улыбнулся и в упор посмотрел на сокамерника.

– А, ты сам-то, откуда и кем будешь, дядя? Ты почему задаешь мне вопросы? Кто тебя здесь уполномочил вести базар?

– А ты, я смотрю, грамотный! – ответил сокамерник. – Разбираешься в понятиях. Это хорошо, мне не придется учить тебя жизни.

– А ты попробуй, дядя, а мы посмотрим, кто кого научит жить. Я же тебе представился: я с «Тяп-Ляпа». А, ты какой масти будешь?

Заданный вопрос явно не понравился сокамернику. Трудно сказать, что он хотел ответить или сделать, но мощный удар Садыкова окончательно решил исход этого разговора в пользу последнего.

***

В опустевшем после тренировки спортзале сидели Антонов и Дерябин. Оба молчали, морально подавленные случившимся. Еще ни разу за последние три года группировка не несла такие ощутимые потери.

– Вот что значит делать набег без соответствующей разведки, – прервав молчание, тихо произнес Евгений. – Ты помнишь, что перед тем, как совершить набег, я всегда проводил разведку, разрабатывал не только план нападения, но и план отхода. Здесь вы с Садыковым решили плюнуть на это, и, как следствие, такой плачевный результат.

–Хватит, Женька! Ты думаешь, я не понимаю, что произошло? Я все отлично понимаю. Сейчас надо быстро перестраивать всю структуру группировки. Жизнь подсказывает, что нам надо приобретать нужных людей. Я имею в виду, что нужно иметь своего прикормленного адвоката, которого можно поднять среди ночи и направить в отдел милиции.

– Согласен. Предлагаю также найти надежного врача, который будет лечить наших парней. Неплохо было бы выйти на работника военкомата, который будет отмазывать ребят от армии. Я думаю, что эти решения положительно скажутся на моральном состоянии наших бойцов.

– Я не против этого. Однако, сейча,с нужно вытащить Садыкова и других пацанов. Они не должны чувствовать себя забытыми и брошенными. Если мы сможем кое-кого не только отмазать, но и вытащить с зоны, ребята еще больше поверят нам, и не будут бояться рисковать свободой.

Антонов пристально посмотрел на Дерябина. Для группировки наступили тяжелые времена, и многие стали дистанцироваться от своих «бригадиров» и командиров пятерок. Что не говори, но это было вполне предсказуемо. Впервые многие из членов группировки поняли, что они творят, и по-своему взглянули на свободу.