Бунт пупсиков

– Мальчик, ты совсем ку-ку? Чего тебе надо? – возмутился Андрей, когда кусок земли попал ему по носу.

– Это Костя, – подсказал Саша.

– Костя! Чего тебе надо?

Костя не знал, чего ему надо, и сердито надулся.

– Скажи «стол»! – дрожащим от гнева голосом потребовал он.

– Стол! – послушно повторил Андрей.

– Стол! Твоя бабушка боксер!.. – крикнул Костя. – Ха-ха-ха! Скажи «нос»!

– Нос!

– Нос! Твоя бабушка боксер!

Андрей замотал головой:

– Нет, не в рифму! Тут уже нельзя говорить «твоя бабушка боксер»… Вот скажи «полотенце»!

– Полотенце! – повторил Костя.

– Полотенце! Твоя мама любит немца! Запомнил?

Костя в полном восторге помчался во двор и стал кричать, чтобы его забрали домой. Вначале его никто не слышал, а потом папа послал Петю и тот передал Костю папе через забор. Костя дрожал от возбуждения.

– Папа, папа! – закричал он. – Скажи «полотенце»!

– Полотенце!

– Твоя бабушка боксер! – сказал Костя и радостно расхохотался.

Глава пятая Вечерняя сказка

Самый важный опыт родительства состоит в том, что иногда ваши дети будут есть много, а иногда не есть ничего. Иногда умнеть, а иногда глупеть. Иногда спать много, а иногда не спать вообще. Иногда огорчать, а иногда радовать. Иногда учиться, а иногда не учиться. Иногда лезть на стену и бегать по потолку, а иногда жутко тормозить. И единственное, что вам действительно нужно, – это любить их, сохранять терпение и понимать, что все это абсолютно нормально.

Йозеф Эметс, венгерский философ

Всю вторую половину дня папа занимался поиском кроватей. Мама, которая поначалу хотела выбрать все сама, осталась дома с детьми. Ей надо было уложить Костю и Риту спать.

В городе оказалось три мебельных магазина. Один – в каком-то подвале, один – на центральной улице и один – в ангаре-стекляшке. Магазин на центральной улице продавал офисную мебель – вертящиеся стулья и громадные столы для руководителей. Папа хотел купить себе такой стол для кабинета, но посмотрел на цену и решил, что оставит его на потом, когда уже напишет гениальный роман.

Да-да! У папы была мечта – написать гениальный роман. Порой этот роман прямо-таки шевелился в нем – так он рвался в мир. Но папа запихивал его назад в душу обеими руками и говорил ему: сиди тихо, созревай! И поэтому гениальный роман пока пробивался наружу лишь осколками.

В ангаре-стекляшке было много неплохих диванов, кухонные уголки и спальни. Кровати тоже были, но не короче, чем 200 см. Папа прикинул, что будет, если он всем семерым детям купит кровати по 200 см, и понял, что такой поезд из семи вагонов, протянувшийся на четырнадцать метров, в доме ему не нужен. Поэтому он купил только одну такую кровать для Пети, в котором было метр девяносто. Таким образом, даже остался какой-то запас, чтобы ребенок рос в направлении достойного члена общества. Хотя в прежней их двушке Петр прекрасно помещался и на маленьком диванчике, поджимая колени.

Больше ничего интересного в стекляшке не оказалось, и папа отправился в магазин-подвал. Здесь он сразу увидел двухэтажную кровать и, обрадованный, бросился к продавщице. Продавщица спрятала в новую тумбочку недоеденное яйцо и вопросительно улыбнулась.

– А еще две такие можно? – спросил папа.

Продавщица терпеливо объяснила, что в магазине есть только то, что папа видит. Если папа чего-то не видит, то того и нет. Например, луну он не видит – значит, она в магазине не продается. Однако если папа настаивает, что хочет купить именно три кровати, они готовы совершить невозможное. Получить с папы деньги сейчас, а кровати отдать ему в августе, когда у них будет новый завоз.

Папа от такой схемы отказался и, купив ту двухэтажную кровать, которая была, стал думать, где ему взять еще две. Под конец он додумался купить городскую газету объявлений и обнаружил там еще одну кровать. Папа позвонил и поехал по городу, отыскивая нужную улицу.

Улица оказалась на Слободке – так назывался примыкавший к городу район. Множество одинаковых параллельных улочек – и на них одноэтажные, очень похожие друг на друга дома, заросшие виноградом, вишней и еще чем-то южным, цветущим. Папе открыла семейная пара – оба крепенькие, загорелые и тоже, как и дома на их улице, похожие друг на друга. Двухэтажная кровать, которую они показали, немного шаталась, зато к ней прилагалась железная лестница с крючьями, а изнутри и снаружи кровать была обклеена огромным количеством переводилок и вкладышей из жвачки. Некоторые из вкладышей показались папе ужасно знакомыми. Терминатор, Теминатор-3, Рэмбо! Надо же, привет тебе, детство!