Бунтарь. За вольную волю!

Михаил с парнями ехал вслед за санями купца. Тот, проехав немного, свернул к Оке, покрытой льдом. Пересекли реку, взобрались на заснеженный берег и поздним вечером въехали в Навашино, село по пути в Арзамас. Переночевав на постоялом дворе, выехали прежним порядком. За два дня пути проехали Кулебаки, до Ломовки добрались. И дальше бы ехали, да на дороге рать попалась. Впереди конные, за ними пешцы, следом обоз тянется. Купец, а следом и Михаил в сторону отъехали. Все с тревогой смотрели на приближающееся воинство. Кто? Царские войска или армия Царика? Вопрос жизни и смерти. Стал виден прапор – бело-жёлто-чёрное полотнище. Дух перевели, царские войска. Это из Арзамаса на Муром шла рать Алябьева. Скопин-Шуйский, единственный на тот период решительный и удачливый воевода, получил от Василия Шуйского полный карт-бланш. Грамоты Михаила Скопина имели силу царских указов. И Михаил начал «строить рать». По его указу в Новгороде Великом собралось пять тысяч воинов, да ещё пушки, по договору 15 тысяч шведских наёмников. Наём шведов обходился очень дорого, сто тысяч рублей ежемесячно. Скопин разослал воеводам в города и уезды указы – громить войска самозванца и выдвигаться к Москве.

Передовой дозор подъехал, сани купца на обочину съехали, за ними Михаил. А дозор остановился. Старший из ратников на купца и семью его внимания не обратил, вроде и нет его. Сразу с вопросом к Михаилу:

– Кто таков и куда следуешь?

– Воеводе твоему отвечу.

Дерзил Михаил и получил бы плетей, да старший дозора понял – не простой служилый человек перед ним. Такого тронь – себе дороже выйдет. Раз держится независимо, стало быть – право имеет. А ещё стяга не испугался, не развернул возок, стало быть, не из войска самозванца. Кивнул старший.

– Подожди чуток. Сейчас воевода подъедет.

– Кто?

– Андрей Алябьев. Слыхал?

– Приходилось, но лично не знаком.

Старший из дозора у возка остался, дозор дальше проследовал. Впереди основного войска сам воевода, оружно и бронно. Дозорный руку поднял.

– Как есть человек тебя спрашивает, воевода.

Андрей свернул с дороги, с коня легко спрыгнул, поводья коня дозорному отдал. Сделав пару шагов, в лицо Михаила всмотрелся.

– Не признаю, не встречались ранее.

– Михаил Засекин, князь и служилый дворянин. Царским указом назначен муромским воеводой. Могу указ показать.

– Видишь, пока добирался ты, князь, ситуация изменилась. Ноне войска Царика в Муроме стоят.

– Поведал мне уже купец. Без малого в Муром третьего дня не въехал. А при мне жалованье стрелецкому полку.

– Ох ты! А чего охраны мало?

– Шайка самозванца напала, нескольких ратников потерял, самого слегка задело.

Михаил голову в сторону повернул, чтобы незажившую рану показать. Коркой след от пули покрылся.

– М-да! – протянул Андрей. – Муром-то на месте, да тебя в нём нет. Мне-то указ Скопина-Шуйского был – идти на Муром, а опосля на Владимир.

– И я с тобой, если позволишь.

– Не начальник я тебе, запретить не могу. Вот что. Ты Муром знаешь?

– Не был никогда.

– Тогда так. Возьмём город, ты охочих людей в ополчение собирай да к моему войску присоединяйся. Врагов государства на обоих хватит. А стрельцы, если и были в Муроме, на сторону самозванца переметнулись.

– Купец говорит – сотня поляков в Муроме и две сотни боярских детей.

– Одолеем!

Похоже, Алябьев в победе не сомневался.

– Засекин, ты за войском езжай, перед обозом!

И усмехнулся. Конечно, настоящий воевода верхами должен ехать, а не в возке. Но у Михаила людей не хватает, а возок бросить, куда походный сундучок девать? На лошади его не пристроишь. Место в конце воинской колонны не самое почётное, но Михаил пилюлю проглотил. Не проявил он себя пока как воевода. Когда колонна всадников прошла, пристроился на возке позади неё, за ним оба его парня, а уж потом обоз. В обозе провизия, огненный припас и пушки, а ещё лечцы, как без них в бой? Временами всадники от обоза отрывались, и обоз догонял их на привале. Но за два дня до Мурома добрались. Вечер уже, по темноте обычно города не штурмуют. Расположились в небольшой деревушке. Семь изб всего, воинство шатры расставило, хоть и март, но ночи ещё морозные, в открытом поле ночевать неуютно. Утром караульные со стен города воинство Алябьева заметили, сразу забегали, в городе тревога поднялась. Отряд самозванца и поляки предположить не могли, что у Шуйского сил хватит отдалённые города освобождать. Полагали – со дня на день известие о падении Москвы придёт.