Бунтарь. За вольную волю!

Сторожа были двух видов. Одни наняты на службу, за жалованье владельцами лавок, амбаров, мастерских и трудились на постоянной основе. А были ещё сторожа уличные, дежурившие по очереди, без оплаты, очерёдность назначал выборный квартальный, который подчинялся городскому земству. У этих, кроме трещоток и дубинок, никакого оружия, да и не обучены. Больше пугать поставлены всяких татей. Да больше сами боялись. На ночь на перекрёстках ставили деревянные рогатки, поскольку ночное хождение воспрещалось. Собирались сторожа с четырёх кварталов на перекрёстке, так время коротать лучше и в случае нападения разбойников легче отбиться. По правде сказать, тати сторожей обходили стороной. И не потому, что боялись, просто шуму будет много, а взять со сторожей нечего. Богатый человек выставлял в очерёдность слугу, а бедный очередь нёс сам, а всё равно получалось – нищета в сторожах дежурила. Как князь Пожарский Разбойный приказ возглавил да Михаил со своим воинством по ночам улицы обходить начал, сторожа приободрились, всяко защита есть, на городскую стражу надежды мало. Иной раз сами к патрулям подбегали.

– У Верки, в третьем доме от угла, вино пьют и шумят, похоже, драка.

– Веди.

Выпивать людям не запретишь, нет такого закона, как и веселиться. А ежели мордобой, да с увечьями, – другое дело. Вмешивались, охаживали драчунов плётками или палками, дурь пьяную выбивали. Михаил стоял за жёсткие меры, распустился народ за смутные времена, ни к государю, ни к законам уважения нет. Русский человек только твёрдую руку признаёт. Многих от преступлений удерживают не моральные принципы и не десять библейских заповедей, а только страх наказания. По судебнику кара осуждённому суровая. Например, вору выжигают калёным клеймом на лбу букву «В» от слова «вор» и отрезают нос, чтобы окружающие видели, с кем имеют дело. А убийцу казнят простой казнью – повешением либо утоплением. За государственные преступления – измену или богохульство казнь уже квалифицированная – четвертование или посажение на кол, дабы помучился сутки-двое. Учитывая, что после смутных времён, когда были убиты многие дворяне, владевшие землями и дававшие работу селянам, или погибали купцы, владельцы мануфактур, мастерских, многие простолюдины потеряли работу и с ней средства к существованию. И выход оставался невелик, либо грабить тех, кто побогаче, либо искать работодателя.

Многие ступали на скользкую дорожку. Михаилу их было не жаль, не все же граждане взялись за кистень и разбойничать. Вот о ком печалился, так это о детях. Когда была возможность, всегда одарял медяками, чтобы хлебца купили. Однако всех не обогреешь и не накормишь. Детей, пойманных на кражах съестного, владельцы хлебных лавок били. Михаил, если видел, избиение прекращал, пекаря упрекал:

– Стереги пуще, а то сам рот разинул. Да и Господь велел делиться, милость проявлять.

Новая служба Михаилу по нраву пришлась. Всё же лучше, чем с поляками драться. Ляхов не любил – заносчивы, высокомерны, надменны, а смелы, ежели превосходство в силах имеют значительное. Да и кто врагов любит? А разбойники или тати те же враги, устои государства расшатывают. Если государь не может защитить мирян от злыдней, кто его любить-поклоняться будет? А цари-императоры-короли любви своих подданных хотят, потому Разбойные приказы или их аналоги во всех странах были и есть во все времена.

Забегая вперёд, князь Пожарский был во главе Разбойного приказа семь с лишним лет, причём не самых спокойных, и порядок в столице и окрестностях должный навёл. Конечно, искоренить преступность полностью не удавалось ни в одном государстве, но в Москве и по её периметру в других городах стало намного спокойнее.

Князь для Михаила как учитель был, старший товарищ. Не занудствовал поучительно, а советы дельные давал, а ещё пример подавал своей службой, направленной исключительно пользы для. Кто хотел – учился, как Михаил. Но дистанцию Дмитрий Михайлович соблюдал всегда. Михаилу иногда остро не хватало советов Авраамия Палицына, но он после смутных времён, в 1619 году, перебрался на Соловки, в монастырь, где взялся за писание труда об осаде Троицкого монастыря, а закончив фолиант, умер в 1626 году, оставив о себе добрую память потомков. Михаилу Аверкий Иванович был симпатичен, обладал мудростью, военным опытом, советы всегда давал дельные.